Солнце тоже звезда

– Нет. Чистое великодушие. Я бы решала, что хорошо и для кого и делала бы это.

– А вдруг то, что хорошо для одного человека, для другого добром не является?

Я пожимаю плечами:

– Невозможно сделать хорошо всем. Как мой главный поэт, ты мог бы утешить невезучих воодушевляющим стихотворением.

– В точку, – произносит он с улыбкой, затем снова вынимает телефон и начинает пролистывать вопросы.

Я бросаю быстрый взгляд на свой собственный телефон. На долю секунды трещина на экране приводит меня в недоумение, но потом я вспоминаю о своем недавнем падении. Ну что за день сегодня! Снова я задумываюсь о множественных вселенных и гадаю, есть ли такие, где мой телефон и наушники остались целы.

Есть вселенная, в которой я сейчас дома, собираю вещи, как хотела моя мама. Телефон с наушниками в порядке, но я не познакомилась с Даниэлем.

Есть вселенная, в которой я пошла в школу и спокойно сижу на уроке английского, не рискуя угодить под машину. И снова никакого Даниэля. В еще одной обезданиэленной вселенной я все же сходила в Службу гражданства и иммиграции США, но не встретила Даниэля в магазине пластинок, а следовательно, не задержалась, беседуя с ним. Я подошла к пешеходному переходу задолго до того, как там появился водитель BMW, и не возникло никакой почти аварии. Телефон с наушниками остались целы.

Конечно, существует бесконечное число этих вселенных, в том числе и та, где я все-таки встретила Даниэля, но он не сумел спасти меня на пешеходном переходе, и пострадали не только мои вещи. Вздохнув, я проверяю, сколько еще идти до конторы адвоката Фицджеральда. Двенадцать кварталов. Интересно, скольку будет стоить ремонт экрана. А может, мне вообще не понадобится чинить телефон. Вероятно, на Ямайке все равно придется купить новый.

Даниэль прерывает мои мысли, и я признательна ему за это. Мне не хочется думать о скором отъезде.

– Так, ладно, – говорит он. – Перейдем к вопросу номер семь. У тебя есть предположения относительно того, какая смерть тебя ждет?

– Если рассуждать с точки зрения статистики, чернокожая женщина, проживающая в Соединенных Штатах, вероятнее всего, скончается в возрасте семидесяти восьми лет от сердечной недостаточности.

Мы подходим к очередному пешеходному переходу, и Даэниэль тянет меня назад, чтобы я не стояла слишком близко к дороге. Его жест и моя реакция кажутся настолько привычными, словно это происходило с нами уже не раз. Он берет меня за куртку в районе локтя и едва заметно тянет на себя. Я отступаю назад, к нему, разрешая себе принять его защиту.

– Так значит, сердце перестанет тебя слушаться? – спрашивает он. На мгновение я забываю, что мы рассуждаем о смерти.

– Вероятнее всего, – говорю я. – Как насчет тебя?

– Убийство. На заправке, или в винном магазине, или типа того. Какой-то парень с пистолетом попытается совершить ограбление. Я начну геройствовать, но сделаю что-нибудь глупое, например опрокину пирамиду из банок с газировкой, из-за чего грабитель психанет и среднестатистическое ограбление по сценарию «руки вверх!» превратится в кровавую бойню. Одиннадцатичасовые новости.

– Значит, ты умрешь несостоявшимся героем? – смеюсь я.

– Пойду до конца, – отвечает он и тоже смеется.

Мы переходим дорогу.

– Сюда, – говорю я, увидев, что он продолжает идти прямо, вместо того чтобы свернуть направо. – Нам нужно добраться до Восьмой.

Он резко разворачивается, улыбаясь мне так, словно нас ждет грандиозное приключение.

– Погоди минутку. – Он сбрасывает с плеч пиджак. Почему-то мне неловко наблюдать за этим процессом, будто это нечто интимное. Я отвожу взгляд и смотрю на двух очень пожилых, очень раздраженных мужчин, которые стоят в нескольких метрах от нас и спорят, кто же из них сядет в такси. В непосредственной близости от них – еще по меньшей мере три свободных автомобиля.

Очевидный факт: люди редко используют логику.

– Это влезет в твой рюкзак? – спрашивает Даниэль, протягивая мне пиджак. Он не предлагает мне накинуть его на плечи, как своей девушке, но мне все равно кажется, что нести пиджак в рюкзаке – это еще более интимное действие, чем наблюдать за тем, как он его снимает.

– Уверен? Он помнется.

– Ну и пусть. – Он отводит меня в сторону, чтобы мы не мешали другим пешеходам, и внезапно мы оказываемся очень близко друг к другу. До этого мгновения я не обращала внимание на его плечи. Разве секунду назад они были такими же широкими? Потом я перевожу взгляд на торс, а с торса – на лицо, но это не помогает мне вернуть самообладание. На солнце его глаза кажутся еще более прозрачными и карими. Пожалуй, они красивые.

Я снимаю рюкзак с плеча и впихиваю его прямо между нами, так что Даниэль вынужден немного отступить. Он аккуратно складывает пиджак и убирает внутрь. На фоне его белоснежной, идеально отглаженной рубашки красный галстук выделяется еще больше. Интересно, как Даниэль выглядит в обычные дни, какую повседневную одежду носит? Наверняка джинсы и футболку – это классика для всех американских парней. Ямайские парни носят то же самое?