Солнце тоже звезда

Теперь, когда все эти мальчики приходят в наш ресторан с девчонками, не похожими на их умму, я злюсь. Эта страна пытается отнять у нас все. Наш язык, нашу еду, наших детей. Научитесь пользоваться палочками. Нельзя позволить этой стране отобрать у нас все.

Наташа

ОСТАЛОСЬ МЕНЬШЕ ДВУХ часов до назначенной встречи, и Даниэль очень хочет пойти в норэбан, что в переводе с корейского означает «караоке». Само слово «караоке» – японского происхождения; петь в караоке означает позориться в помещении, полном чужих людей, которые приходят сюда только для того, чтобы над тобой посмеяться.

– Оно отличается от американского караоке, – утверждает Даниэль, когда я начинаю отпираться. – Здесь намного цивилизованнее.

Говоря цивилизованнее, он подразумевает, что здесь вы позоритесь в маленькой приватной комнатке исключительно в кругу своих друзей. По случайному совпадению его любимый норэбан находится по соседству с рестораном, где мы только что пообедали. Оба заведения держат одни и те же люди, так что нам даже не приходится выходить на улицу, чтобы туда попасть.

Даниэль выбирает одну из самых маленьких комнаток, но она все равно оказывается большой. Эти помещения явно предназначены для компаний из шести или восьми человек, никак не двух. Освещение в комнате тусклое, а по периметру стоят мягкие диваны из красной кожи. Перед диванами – квадратный кофейный столик. На нем лежат микрофон, какой-то замысловатый пульт и толстая книжка, на обложке которой на трех языках написано «Каталог песен». Рядом с дверью – большой телевизор, на котором будут появляться тексты песен. На потолке висит диско-шар.

Бев это место пришлось бы по вкусу. Во-первых, она слегка помешана на диско-шарах. Четыре таких же висят на потолке в ее комнате. Еще у нее есть лампа-часы в форме диско-шара. Во-вторых, у нее шикарный голос, и она не упускает возможности продемонстрировать его другим. Я проверяю, не приходили ли от нее сообщения. Нет, ничего. Она просто занята, успокаиваю я себя. Она еще не забыла обо мне. Я все еще здесь.

Даниэль закрывает дверь.

– Поверить не могу, что ты никогда не была в норэбане, – говорит он.

– Возмутительно, знаю, – киваю я.

С закрытой дверью комната кажется совсем небольшой, а обстановка – интимной. Он смотрит на меня, и мне кажется, он думает о том же.

– Давай закажем десерт, – предлагает он и нажимает кнопку вызова официанта на стене. Принять заказ приходит та же самая официантка, которая обслуживала нас в ресторане. Она даже не удосуживается взглянуть на меня. Даниэль заказывает нам патбинсу – ледяная стружка с фруктами, небольшими кусочками рисового пирога и сладкими красными бобами.

– Нравится? – спрашивает он. Ему важно, чтобы мне понравилось.

Я быстро съедаю десерт – хватило и шести ложек. Как он может не понравиться? Сладкий, прохладный и очень вкусный. Даниэль улыбается мне, и я улыбаюсь ему в ответ.

Очевидный факт: мне нравится его радовать.

Очевидный факт: я не знаю, как давно это со мной происходит.

Он берет со стола каталог песен и открывает раздел на английском языке. Пока он мучительно раздумывает над тем, какую песню выбрать, я смотрю видеоклипы в жанре кей-поп[16], которые крутят по телевизору. Они яркие и зажигательные.

– Просто выбери какую-нибудь песню, – говорю я, когда начинается третий клип.

– Это же норэбан, – отвечает он. – Тут не ты выбираешь песню. Песня выбирает тебя.

– Скажи, что ты шутишь.

Он подмигивает мне и ослабляет галстук.

– Да, шучу, но не торопи меня. Я пытаюсь найти что-нибудь подходящее, чтобы по-настоящему впечатлить тебя своими певческими талантами.

Он расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. Я смотрю на его руки, когда он снимает галстук через голову. Это только галстук! Он же не раздевается у меня на глазах. Почему тогда мне кажется, что это не так? Я не вижу ничего откровенного, может, только мельком замечаю оголенную шею. Он снимает с головы резинку и бросает ее на стол. Волосы падают ему на лицо, и он машинально заправляет их за уши. Я просто не могу не пялиться на него. Как будто я весь день только и ждала, что он это сделает.

Очевидный факт: он довольно сексуален с распущенными волосами.

Очевидный факт: он сексуален и с завязанными волосами.

Я отвожу взгляд, уставившись на кондиционер, что висит на стене. Хочу сделать температуру пониже. Даниэль закатывает рукава, что меня смешит. Он готовится так, словно нас ждет тяжелый физический труд. Я пытаюсь не заострять внимание на его мускулистых руках, но мой взгляд скользит по ним снова и снова.

– Ты хорошо поешь? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня с напускной серьезностью, но в глазах у него загораются искорки.

– Не буду врать, – говорит он. – Я хорош. Уровень итальянского оперного певца. – Он берет пульт, чтобы ввести номер выбранной песни. – А ты?

Я не отвечаю. Он скоро это узнает. На самом деле мое пение определенно излечит его от влюбленности.

Очевидный факт: я пою хуже всех на свете.