Солнце в две трети неба

Однако, как правило, беседа не имела одного определённого русла. Люди собирались группами по интересам и общались на темы, которые их интересовали. Так был кружок «садоводов» куда в той или иной степени входили все строители без исключения. Садоводы обсуждали последние изменения в состоянии общего любимца и гордости второго промышленного — вишнёвом саженце. Особенно активно они обсуждали данные Гончаровой Сашей, бывшем (и будущем) старшим пилотом Прометея, а пока «главным озеленителем» единственного города на Меркурии, рекомендации и советы.

Говорили о звёздах, о детях, о странном безумии древних, о спуске по рекам на лодках — обо всём на свете. И, конечно, о тайне ледяной пещеры. Порой один и тот же человек сначала утверждал: — Нет там ничего и точка.

А под конец вечера начинал возражать, когда тоже самое повторял кто-нибудь другой: — Вдруг всё же есть?

— Меня беспокоит другое — говорила Ирина. Они сдвинули шесть кресел вместе, в импровизированной «гостиной» перед вишнёвым деревом — в крохотном закрытом колпаком мире которого как раз сейчас шёл дождь. Разбрызгиватели выстреливали каплями воды во все стороны. По прозрачной стенке текли ручейки. Тонкие ветви тянулись к влаге, а бледные травинки разрезали падающие капли острыми краями.

Слева от Иры, в двух сантиметрах от стены парила плоская голографическая фотография известного космического первопроходца. Справа, в затылок кибернетику, смотрел древний конструктор космических кораблей, а за ним располагалась ярко раскрашенное изображение берёзового леса, спокойного пруда и девушки, до бёдер закатавшей платье и пробующей ногой воду в пруду. Нарисованная девушка призывно смотрела в сторону конструктора кораблей, но тот, даже не повернул головы. Видимо он предпочитал реальных девушек, а не нарисованных. Не смотря на то, что и сам был только лишь фотоизображением. Известный космонавт широко улыбался. Ему пора было отправляться в полёт. Снимок когда-то давно сделали перед выходом на взлётную площадку.

Ира считала, что в «гостиной» уютней, чем в ярко-красном, словно костёр, зале для собраний. Если серьёзный конструктор и улыбающийся космонавт ещё имели шанс покрасоваться на стенах в зале собраний, то легкомысленно закатавшей платье девушке делать там было совершенно нечего.

— Беспокоит вот что — Ира задумалась придавая чёткость мыслям прежде чем облечь в слова: — Не слишком ли сильно мы доверяем и полагаемся на технику?

— Оно, конечно, так — подтвердил большой, словно строительный конструкт, настоящий богатырь (и как только такой сумел влезть в космический корабль), Алёша Мельников: — Лопатами копать было бы гораздо сподручней!

Вокруг засмеялись.

— Я не это имела в виду! — попыталась откреститься Ирина, вызывал новый взрыв смеха.

— Рассказываем политические анекдоты? — поинтересовался отходивший послушать, о чём говорят связисты, Денис. Он вернулся привлечённый громким смехом.

— Да вот: главный кибернетик решила записаться в луддиты.

— Так она нам здесь много чего отремонтирует!

— Молотком и отвёрткой. Прочим инструментам доверять нельзя! Электронный тестер однозначно что-то замыслил. Да и паяльник себе на уме.

— Тише! Тише! — вмешался Денис, спасая покрасневшую от смущения Иру: — Вороны!

— Ир, мы шутим — извинился за всех Мельников.

Надя, молчаливая светлоглазая девушка, успокаивающе положила ладонь поверх сжатых Ирины рук.

— Расскажешь о чём начала говорить до того как наши насмешники тебя перебили?

Секунду Ира размышляла — может быть обидится? Почувствовала, как на миг сжалась тёплая Надина ладонь лежавшая поверх её рук и решила не обижаться. Неблагодарное это дело таить обиды на друзей и дураков. Как-то так получалось, что для большинства окружающих Иру людей обе категории сливались практически полностью.

— А ты — сказала Надя главному насмешнику второго производственного, Андрею Мельникову: — Чтобы больше ни слова! Понял, товарищ ворон?

Растерянный Мельников послушно кивнул. Надя по сравнению с ним всё равно, что тонкая берёзка рядом с крепким, раскинувшим могучие ветви дубом. Но их взаимная, посеянная психотехниками КосмСовПола и выросшая во время долгого путешествия на Гагарине, любовь делает её гораздо сильнее его.

— Слушайте все — возвысил голос сидящий рядом синтез-химик: — Теперь Андрей будет товарищем вороном. И никаких возражений! Раздавать прозвища всегда горазд, а принимать самому не хочется. Вот уж дудки!

Кто-то, кому с лёгкой (в переносном смысле) руки Мельникова в своё время досталось не слишком почётное прозвище, недовольно проворчал: — Я бы лучше назвал его «товарищем кочергой».

— Товарищ ворон — а ведь неплохо! — довольно хмыкнул Андрей. Сидящий рядом синтез-химик хлопнул Мельникова по спине и чуть было не отбил руку. Андрей же едва ли заметил «дружеский» толчок. Он, в который уже раз, оказался пойман в ловушку Надиных глаз.

— Тише, товарищи — попросил Денис подкатывая свободное кресло: — Дайте Ире слово. Иначе она обидится на нас и мы лишимся возможности узнать что-то важное.