Солнце в огне

Йонг проснулась посреди ночи от необъяснимой тревоги. Уставшее после тренировок с Дэкваном тело ныло всеми мышцами, стонала каждая жилка в ладонях, которыми она вечером держала тяжёлый меч. Дэкван сказал, что ей пора учиться простым приёмам, и три часа кряду она провела, повторяя один и тот же замах. Тысяча ударов по воздуху, до тех пор, пока тело не окоченеет, пока не затвердеют руки и ноги, пока не затошнит от мельтешащего всё медленнее лезвия перед глазами. Йонг сбилась на четырёх сотнях, постаралась отключить мозг, полностью сосредоточиться на физической силе, которой с каждым замахом становилось всё меньше и меньше. В конце концов, когда Чжихо вернулся после собрания Лапы Дракона, чтобы проверить её, Йонг опиралась на меч и хотела убить тырсэгарра за пытку. Чжихо велел ей оставить всё и искупаться, а потом ложиться спать.

Она ушла с территории казарм, держась за Боыма, тот говорил что-то про предстоящее наступление, и Йонг едва ли его слушала. В купальне она чуть не утонула, с трудом оделась и пришла в покои Нагиля, ждать. Весь первый месяц своего пребывания в Чосоне она только и делала, что ждала его вечерами.

Сейчас Нагиль спал рядом с ней, хмурился во сне, стискивал зубы. Йонг наблюдала за ним сквозь дымную завесу – потухшие фонари и дотлевающие угли в жаровне рядом с футоном каждую ночь окутывали комнаты в кокон, который мешал дышать. Йонг встала, чтобы приоткрыть окно и проветрить комнату, но тело не слушалось. До окон она еле доковыляла, постояла там в смятении.

Над Хансоном висела растущая луна, и Лан говорила, что та даёт ей силы, что ночью она должна копить их в себе. Тёмное время, женское время, инь. Йонг обернулась, нашла в тени силуэт Нагиля и тихо вздохнула.

Лан говорила, что они были частью Великого Цикла. Он был воплощением Ян, мужского начала, светлого. Был днём, солнцем, жаром, Драконом. Она была воплощением Инь, мягким, холодным, была ночью, луной, Тигром. Он рождал, она взращивала. Он был подвижностью, она – покоем.

Сейчас в душе Йонг царил хаос, и потому она не находила себе места и не могла уснуть. Она сделала шаг к письменному столу и села, слепо всматриваясь в тени, отбрасываемые от мутного лунного света клинками. Потрогала один из них, коснулась пальцами чернильного камня среди обломков стрел и кинжалов.

Утром в храме Лан ей привиделось что-то тревожное: пока Йонг медитировала над благовониями в кругу минералов, под кожу словно проник лёд и сковал сердце. С тех пор она чувствовала это что-то и не могла разобрать, что же оно значит, и трогала языком неуловимый привкус металла. Имуги явился к ней в полусне, сплёлся с ощущением нарастающего страха и разбудил.

«Это видение?» – спросил он.

«Не знаю, – честно созналась Йонг. – Мне кажется, это просто страх за Нагиля и его людей».

«Ты в это не вериш-ш-шь», – понял имуги.

«Но хочу верить».

«Твоя ш-ш-шаманка говорит, что ты начинаеш-ш-шь видеть больше, чем хочеш-ш-шь, и вот это – как раз что-то больш-ш-шее».

«Оно отличается от простого страха, не так ли?»

Имуги согласно завозился, пряча голову в полукольцах своего тела. Йонг прислушалась к себе. Да, её новое ощущение было тревогой, навеянной ду́хами, похоже. Но оно примешивалось к её личному страху, и потому разобрать, где заканчивалось неясное предвидение, а где начинались её чувства, было сложно.

«Может, дело в сыне советника?» – вспомнил имуги. Он был равнодушен ко всем людям, и даже живой патриарх его не разозлил – с ним Йонг сталкивалась до появления имуги, и ему, похоже, коварный змей мог сказать спасибо за косвенное участие в своём рождении. Лю Соджоль, последнее время навещающий Йонг в храме Лан, имуги тоже не волновал.

«Нагиль сказал, он нам не враг», – вяло запротестовала Йонг.

«Ты больш-ш-ше вериш-ш-шь ему, чем с-с-себе», – проворчал змей.

«В отношении людей, что нас окружают, – да».

«Тогда почему он тебе не нравитс-с-ся?»

Потому что… Йонг вздохнула, медленно провела руками по плечам. Потому что она не доверяла людям, которые много молчали. Лю Соджоль приходил смотреть на неё, и, хотя даже Лан говорила, что он безопасен для Йонг, было в его взгляде что-то подозрительное. Глаза он не прятал, здоровался с ней молчаливыми поклонами, прощался без слов. Он вёл себя очень похоже на Рэвона, когда тот только пришёл в её космический институт и провожал Йонг взглядом в кафетерии или приветствовал в лифте одной улыбкой.

Люди, которые только смотрели на неё и не пытались заговорить, потеряли кредит доверия всей категорией разом, когда Рэвон затащил Йонг в Чосон.

«Не потащ-щ-щит же он тебя обратно в Корею», – прошипел имуги.

Не потащит. Не сможет.

«Ес-с-сли он к тебе притронется, я откуш-ш-шу ему руку», – пообещал змей. Йонг даже улыбнулась. В последнее время он стал спокойнее и меньше сопротивлялся урокам Лан. Даже слушал её, когда Йонг медитировала. Могли ли они подружиться?

«Друзья нужны глупым людям», – обиделся имуги.

«Да, и мне нужны», – поддела его Йонг. Кажется, он искренне удивился.

«Ты тоже глупая, – огрызнулся он. – Дружи со с-с-своим генералом. Он, кстати, проснулс-с-ся».

«Что?»