Солнце в огне

– Сон Йонг? – голос Нагиля донесся до неё от футона. Он сел; зашуршали в темноте одеяла и чогори, сквозь дым её коснулся запах его тела – сухой опавшей листвы сливовых деревьев, трав Чжихо из купальни.

– Я здесь, – отозвалась Йонг. Она хотела встать и пойти к нему, но Нагиль сам поднялся. Подошёл к ней, провёл рукой по плечу и прямой спине.

– Не беспокойся, – понял он без слов. – Даже если что-то пойдёт не по плану, мы спасём Ли Хона и вернёмся вместе.

Йонг накрыла его руку своей, устало откинулась спиной ему на грудь. Между ними преградой встали деревянные рейки стула, но Йонг всё равно чувствовала кожей жар Нагиля, который медленно топил лёд внутри её.

– Пойдём спать, минджа, – позвал Нагиль. Йонг слабо улыбнулась в темноте генеральских покоев.

* * *

Белоснежный Дракон летал над Хансоном, сливаясь с зимним небом. Йонг вверх не смотрела – Лан запретила. Наказала искать равновесие внутри себя, вслушиваясь в шум ветра и хлопанье королевских флагов над дворцом. Сегодня её урок проходил в Запретном саду, куда Йонг проводил Лю Соджоль в сопровождении Хаджуна.

В Запретный сад не пускали при живом короле, но поскольку во дворце сейчас всем руководил Совет, а от цепкого взгляда наместника Империи не укрывали ни стены дворцового храма, ни казармы, Лю Соджоль выпросил у отца разрешение на посещение сада. Здесь находился пруд, стянутый ровной коркой льда, павильон тайной библиотеки, залы короля и королевы… Но Йонг осталась в беседке, продуваемой со всех сторон зимними ветрами, и наблюдала, не чувствуя холода, как по небу плывут хлопья облаков.

Лю Соджоль остался в саду – бродил неподалёку, то скрываясь, то появляясь среди стволов плакучих ив, растущих вокруг пруда. Стоящий на страже у беседки Хаджун заверил Йонг, что здесь их никто не потревожит, но единственный наблюдатель беспокоил её больше возможных шпионов Империи.

– Опусти глаза, – отругала её Лан, появившись рядом. Йонг послушно перевела взгляд на замёрзшую гладь пруда. – Слушай землю, а не смотри в небо, там сегодня ответов нет.

Сегодня Йонг должна была слушать стихии Дерева и Воды, то, как потоки воздуха несут облака и как замерзает водоём. Человеческий слух не был способен уловить такое, но имуги мог – только он отказался помогать Йонг.

«Тебя всё равно занимает не Великий Цикл, а Дракон», – заявил он.

«Тебя тоже», – уколола Йонг.

Нагиль ушёл ещё до рассвета, она услышала только, как тихо затворились за ним двери, и, совсем проснувшись, долго лежала, глядя на светлеющее за окнами небо. На остывающей подушке остался короткий клинок – Нагиль велел спрятать его у себя на поясе, и Йонг язвительно подумала, что ничего другого от него и не ждала. Кому-то дарили цветы, оставляя розы рядом со спящей возлюбленной, а генерал драконьего войска вручал оружие и просил оставаться бдительной.

Йонг нащупала клинок в складках чхимы и чуть успокоилась.

Она окончательно взяла себя в руки, когда вернулась Лан, и привела мысли в порядок. Шаманка села рядом с Йонг, даже не посмотрев в сторону пруда, который повелела гипнотизировать взглядом целый час.

– А теперь, – сказала она, – расскажи о своей тревоге. Я научу тебя распознавать в ней будущее.

Йонг вытянулась, отпустила кинжал.

– Она не похожа на привычный страх. Холодная, точно кто-то трогает меня изнутри ледяными пальцами. Имуги она тоже не нравится.

– Вчера утром ты почувствовала её впервые? – спросила Лан. Она методично расставляла между ними ряд камней, перемежая их веточками тронутой морозом сосны и засохшими лепестками гибискуса.

Йонг кивнула, не сводя глаз с рук шаманки.

– Мугунхва, цветок смерти, – сказала Лан. – Говорят, когда куст гибискуса внезапно опадает раньше времени, быть беде в доме, где он растёт. Это всё суеверия, но ты уже знаешь, что приметы не рождаются на пустом месте.

– Мы обратимся к духам за помощью? – догадалась Йонг, и губы шаманки скривились в едва заметной улыбке. Гибискус был цветком вечности и красоты – и смерти одновременно: Йонг слышала от бабушки в детстве, что эти цветы высасывают из хозяина положительную энергию, взамен отдавая негативную. Бабушка не любила их и старалась обходить стороной. Может, не зря.

– Принеси воды из пруда, – велела Лан, протягивая задумчивой Йонг глиняную чашку с глазурованным дном. Йонг вышла из беседки вместе с Хаджуном и дошла до берега.

– Давайте помогу, сыта-голь, – сказал воин. Он ударил по кромке льда сильнее, чем, возможно, следовало: по ровной белой поверхности пошли трещины, несколько больших кусков откололись от общей массы и поплыли на слабых волнах потревоженной воды.

– Осторожнее там! – проворчала Лан, не поворачивая головы. Йонг поймала неуверенный взгляд Хаджуна, ободряюще ему улыбнулась. Она опустила руку в воду, набрала полную чашку. Холод коснулся только её кожи, но не проник глубже в кости. Прежде Йонг могла заболеть от одного купания в роднике даже в конце весны, а теперь не боялась мороза студёной зимы.