Солнце в рукаве

Надя закусила губу и машинально накрыла ладонью живот. Он был прав. Она и сама об этом много думала. Чувствовала себя виноватой перед ребенком, который рос внутри нее, за то, что так мало о нем думает, почти не мечтает о встрече, почти не планирует общую жизнь. Ребенок – словно просто обстоятельство. Условия игры, с которыми она была вынуждена считаться. Иногда ей даже казалось (и в такие моменты Надя чувствовала себя чудовищем), что обстоятельства были ей навязаны. Она их не выбирала, не хотела выбирать. Ее поместили в чужую жизнь, где ей неуютно, сложно, неприятно.

– А теперь мне стало кое-что понятно, – продолжил Борис. – Все остальные люди, которых ты приближаешь к себе, – ненастоящие. Я не имею в виду твоих друзей, скорее – твоих мужчин.

– В смысле? – нахмурилась Надя.

– Ну вот возьмем Егора. Он своенравный, почти патологически. Упрямый, волевой. Думает, что только он знает, как правильно. Так?

– Ну… в целом да.

– Ты мне рассказала о пощечине. Но наверняка были еще и мелочи, о которых ты сейчас почти забыла. Мелкие ссоры… По поводу чего вы обычно ссорились, Надь?

– Да когда это все было, – поморщилась она.

– И все-таки. Вспомни хотя бы парочку моментов.

– Ну… Например, однажды он меня бросил в кино. Мы собирались смотреть комедию. Но в последний момент он увидел, что вышла какая-то космическая опера, и захотел пойти туда. А я такое совсем не смотрю. Ну и слово за слово… Он убежал куда-то, оставил меня у касс, одну… И еще каблуки. Он приучил меня к каблукам. Я их никогда не любила. А ему казалось, что настоящая женщина должна носить только шпильки. Я ноги в кровь растирала. Тайком носила кроссовки. Однажды он увидел – такой скандалище был… Ну и этот пищевой дневник. Он быстро понял, что я вру. Половину еды не записываю. Только полезное констатирую, а конфеты идут мимо страничек. Я же сладкоежка.

– Надь, а сколько тебе было лет, когда ты замуж вышла?

– Дай подумать… Двадцать четыре. А что?

– А тебе не кажется, что в двадцать четыре человек сам в состоянии решить, чем ему питаться и во что обуваться? А Егор твой вел себя как…

– Тиран и деспот, – вздохнула Надя. – Но я не понимаю, к чему это все сейчас.

– Не как тиран и деспот. А как твоя бабушка, – улыбнулся Борис.

– Ну что за чушь?! – напряженно расхохоталась она. – Ты уж не бери на себя слишком много.

– Неужели сама не видишь? Ты переживала, что бабушка тебя не любит. Такой близкий человек, можно сказать, единственный, который несет за тебя ответственность. И не любит. Или любит, но както неправильно. Считает тебя хуже других. А тут – человек с такой же моделью поведения, и вроде бы любит настолько, что сам тебя выбрал, женился. Добровольно ложится в твою постель, целует тебя…

– То есть ты думаешь…

– Что ты пережила роман с собственной бабулей. – Борис отсалютовал ей бокалом. – Хотя, похоже, это мало тебе помогло. Потому что вы наверняка расстались как-то странно. И уж точно не поставили внятную точку. Я почему-то уверен.

Однажды Егор ушел. Наверное, для любого человека с аналитическим складом ума это было бы предсказуемо и даже ожидаемо, для Нади же – как гром среди ясного неба. Ушел он без предупреждения. Просто однажды не вернулся домой – как в мелодраме с плохо проработанным сценарием. Он ушел и оставил Надю. Одну – с ее дурацкими пищевыми дневниками, неудобными туфлями на каблуках (ему нравилось, чтобы жена выглядела как леди), с непониманием, что случилось, и отсутствием желания жить.