Солнце в рукаве

Некто под ником sexy-koshechka88, доказывал, что идеальный брак – это когда ты получаешь шубу на день святого Валентина и внедорожник к Рождеству. «Мужчина ценит только то, во что вкладывает, – доказывала sexy-koshechka88. – Все остальное для него – запасной аэродром, даже если есть штамп в паспорте». На sexy-koshechka88 предсказуемо накинулись толпы баб. Отбивалась она хладнокровно, правда, в конце концов все же выяснилось, что koshechka вообще не замужем, просто встречается с женатиком.

Некто gadkaya-pregadkaya рисовала пастельную пастораль: «Идеальная семья – это когда вы все-все делаете вместе. Вместе просыпаетесь, с улыбкой смотрите друг другу в глаза, пьете кофе в постели, потом едете в офис. Разумеется, у вас общий бизнес, ведь вы – одно целое. За совместным обедом вы обсуждаете деловые планы, за романтическим ужином говорите только о любви. После ночи страстного секса засыпаете счастливыми, прижавшись друг к другу». Надя с усмешкой представила себе пересахаренную жизнь двух ликующих дебилоидов, из речи которых давно исчезло местоимение «я». На десятой странице выяснилось, что юзеру gadkaya-pregadkaya всего тринадцать лет, к тому же это мальчик.

Высказалась и Надя. В то утро ее настроение было замечательным. Она встала раньше мужа на полчаса и приготовила ароматный омлет с травами. Они вместе завтракали и полушутя выбирали имя для не родившегося еще малыша. А потом Данила умчался на своем байке одному богу известно куда, а она осталась дома – у нее выходной, йога для беременных, ланч с Марианной, тяжелое дежурство у бабушкиной постели.

Об этом она и написала. Идеальный брак – это когда два человека просто хотят быть рядом, но при том у каждого существует своя, отдельная жизнь. Личная свобода никак не ограничивается, и может быть, поэтому ее не так уж сладко нарушать. Свобода – она как конфета в серванте. Малыш смотрит на яркую обертку через стекло и вожделеет шоколад. Если бы конфета лежала в вазе на столе, он, возможно, просто прошел бы мимо. Но она заперта и оттого желанна. Малыш, рискуя быть отлупленным, вскрывает сервант бабушкиной шпилькой, быстро сжирает шоколад, а фантик набивает ватой, чтобы никто не заметил преступления. Родители, конечно, заметят все равно. А ведь все могло бы быть по-другому, если понизить уровень досягаемости конфеты.

Примерно об этом она и написала на форуме – лаконично, в пятнадцати строках.

Конечно, ей ответили.

«А ты уверена, что твой муж не ест конфеты из вазочки, раз ты не запираешь их в сервант? – писала некто ironichnaya_belka. – Вдруг он у тебя просто сладкоежка?»

«Наверняка он рано или поздно найдет свою половинку. А ты слишком холодна для него», – беспричинно злилась klubnika.

Надя пила теплое молоко и смотрела на снег за окном. Снежинки казались нервными перепуганными мотыльками, пляшущими в оранжевом свете уличного фонаря. Хотелось плакать, снова быть худой и свободной, заказать жирную пиццу, всю ночь танцевать сальсу в приморском баре, выброситься из окна, научиться вышивать, завернуться в плед и ничего не делать, спать с полузнакомыми мужчинами и вести им учет в тайном дневнике. И все это в любой последовательности. Это пройдет. Такое бывает. С беременными – чаще, чем с остальными.

Живешь и знаешь – скоро домельтешишь
До утра, которым буднично подойдешь
К окну, и взглянешь – если бы на Париж —
На пирамиды серых московских крыш,
На караваны серых московских рож.
И будет на платье брошь, а на сердце – брешь,
Такая брешь, что лучше ее не трожь.
Сорвешься буднично – если бы в Марракеш,
На полустанок ветхий – пшеница, рожь,
И сизоносый дремлет алкаш промеж.
Возможно, просто приснилась под утро чушь,
Возможно, скуки байроновский барыш.
Уносят мысли – если бы в Мулен-Руж,
На Юкатан, где лето, глазурь, гашиш,
Где, покурив, стоишь и молчишь, молчишь…
А дальше будет – видимо, чушь и ложь,
А дальше будет – вряд ли крутой вираж,
На сердце – брешь, а на платье – все та же брошь,
Как в Голливуд торжественен путь в тираж.
Сначала, Боже, будто навечно дашь,
Потом, без зла и пафоса, отберешь.

В сущности, Надя всегда мечтала о малом. Другие о таком и не задумывались, считая это не заслуживающими концентрации буднями.

Она мечтала, чтобы мама была рядом, а бабушка была мягче и не претендовала бы на роль генералиссимуса Надиной жизни.