Солнце в волосах

Может, я нарисовала себе слишком однобокую картину, а может, Эстэриолу просто катастрофически не везло с окружением до тех пор, пока он не повстречался со своим учителем. Но, благодаря этому, мой возлюбленный научился ценить вещи, о которых забывают другие парни. Он умел любить по-настоящему, и мы жались друг к другу, как котята в студёной подворотне, зная, что мы есть друг у друга.

В тот вечер, когда мы впервые пришли под сень деревьев, что окружали покрытую брусчаткой площадь, где проводились танцы, меня не узнали. Просто не ожидали увидеть. Кажется, Урик обиделся. Ведь я не впервые отказывала ему, и вот, пришла, да ещё и не одна.

Тёмный камень посверкивал под ногами вкраплениями кварца, отражая многочисленные фонарики. В воздухе висел какой-то особый аромат отходящей осени, которая уже чувствует приближение мороза и в последний раз наливает всё вокруг прохладным запахом опавшей листвы. На мне было моё лучшее платье. Точно такое же, как и то, в котором я ходила каждый день, но не траченное молью, без заплат и пятна на боку. Серое и невзрачное, зато тёплое и нравилось Эстэриолу. Ему всё нравилось.

В первый раз мы так и стояли рядом, глядя, как другие танцуют. Я тогда забыла, что робею, даже не опустила глаза, когда на меня бросил оценивающий взгляд один из ребят, а девицы, что стояли у дуба зашептались, кося в нашу сторону. Эстэриол оглядывался по сторонам и неуверенно улыбался. Мы оба просто не знали, что делать, но разве это было важно? И разве так уж сложно научиться танцевать эти простенькие дворовые танцы? Мы смеялись, как безумные, наступая друг другу на ноги, спотыкаясь и путаясь. Над нами потешались все, даже музыканты, но мы не смотрели на них. Мы танцевали. Как умели, как могли, и это было прекрасно. И смешков становилось всё меньше, шутки добрее, вокруг опять закружились пары, а мы так и не отпускали друг друга до самого конца.

Когда мы появились в следующий раз, уже никто не смеялся. А в середине вечера к нам подошёл Винэйрон, наблюдавший за молодёжью с красивой витой скамьи. Отобрал меня и начал учить Эстэриола танцевать. Я тогда так удивилась. Даже представить себе не могла, что этот статный и давно немолодой эльф вдруг решит помочь двум неуклюжим юнцам.

Эстэриол схватывал всё на лету и к концу кружил меня, всё ещё изредка путающуюся в ногах, почти так же ловко, как и другие.

Сегодня мороз уже вцепился своими колючими лапами в прибрежный городок, заставляя народичей потирать раскрасневшиеся щёки и поджимать ноги, которые пронзал холод камня даже сквозь подошву. Наверное, это последние танцы в этом году. Нет, народичи так и будут собираться в конце недели, но это будет уже в крытом зале, что у самых доков. Там душно и светло, а здесь же яркие огоньки, перемежающиеся несколькими солями, что так и манят поверить в чудо. Сверкали и кружили перед глазами, когда Эстэриол вёл меня, бережно сжимая ладонь.

Музыка была чуть рваной, кто-то из скрипачей фальшивил. Местные эльфы сжалились и накрыли их куполом, чтобы не портить последний вечер срывающимися нотами. Фрол гордо вёл Мерэю в танце, мы чуть поодаль кружились в самом центре площади под лучами проглядывающих сквозь кроны звёзд, то и дело подёргивающихся дымкой облаков. Эстэриол выпустил меня, дав совершить полный оборот, а потом как-то особенно трепетно прижал к себе.

– Аябэль? – выдохнул он, и пар белым облачком потянулся к застывшему небу.

Я остановилась, глядя ему в глаза.

– Мы ведь… всегда будем вместе?

Что-то ёкнуло в груди и без всякой магии стало тепло.

– Всегда… – шепнула я, зная, что нельзя давать таких обещаний, но ему – да.

– Аябэль… – он обнял меня и уткнулся лицом в волосы. И еле слышно прошептал: – Я люблю тебя.

Я хотела ответить, но горло захватил какой-то пушистый ком, давая лишь поднять лицо, чтобы вглядеться в синие-синие, почти чёрные в темноте глаза. Непослушная прядка светлых волос выскользнула из небрежного хвоста, чтобы погладить меня по щеке, губы его дрогнули в улыбке, а я коснулась пальцами его лба, чтобы убрать локон за ухо, но не успела. Руки на талии сжались, Эстэриол склонился и поцеловал меня. Прямо на глазах у всех, будто мы были одни на всём белом свете. Мягко и нежно, не давая и шанса усомниться в том, что им движет что-то кроме любви.

Что-то коснулось щеки, я медленно открыла глаза, чтобы встретиться взглядом с возлюбленным. На его волосах таяли пушистые снежинки. Первые в этом году. Они, кружась, ложились на одежду, брусчатку, залетали между деревьев, в мягкую темноту. Тут же таяли, но новые уже летели им вслед, завораживая своим неспешным танцем. Мы стояли одни посреди площади, музыка стихла, а ветерок еле слышно заворачивал белые хлопья в узорчатые потоки. Я верила ему. Верила, как себе, как богам. Я знала, что нашла того, кто предназначен мне, а значит, плевать на опасения, на сплетни и шутки. Я верю Эстэриолу, а он верит мне. Именно это и есть – любовь.