Солнце в воротах храма. Япония, показанная вслух

Или ещё пример: что делать, если вашему балбесу-старшекласснику надо быстро объяснить, что такое «Капитал» Маркса? Вот вам, пожалуйста: бедствующий крестьянин, которому некуда идти, потому что у него поле отобрали. Вот работяга, которого на улицу выкинули. Что надо делать? Маркс говорит вот так. А ты что думаешь? Ну, и так далее. Десять минут – и ваш соскучившийся было балбес уже сам с горящими глазами начнёт задавать вопросы, а то и переживать за бесправный рабочий класс. Проглотил? А вот тебе и «Коммунистический манифест». Вот Маркс в Париже выступил, вот такое сказал. И всё! Раз глазами пробежался – и всё понятно, беги сдавать свой ЕГЭ, чего зря время терять?

Вот так – визуально прежде всего! – японцы усваивают и запоминают очень многие вещи. Лично я по специальной манге выучил правила дорожного движения, когда сдавал в Японии на водительские права. Там всем такие «мануалы» дают, не только иностранцам. Смотри на прорисованные ситуации – и принимай решение, крестик-нолик, раз-два… Всё понятно? Да. Телом запомнил? Да. Но я-то ладно, я знал японский, а рядом со мной пакистанец какой-то сдавал, который вообще японского не учил никогда. И ничего, сдал как миленький. Нарисовано же: туда едь так, а здесь поворачивай эдак…

То есть манга – это, прежде всего, во многих ситуациях очень удобно. Понятно, что через примитивную мангу ни катарсиса, ни особого сострадания, ни больших эмоций не испытаешь. Но ведь манги, как и книги, бывают очень разного уровня. Взгляните, что делает из искусства манги великий «оскароносец» Хая́о Миядза́ки, от чьих «полётов во сне и наяву» и рыдает, и смеётся весь мир! Да сам «великий и ужасный» Тарантино вырос на мангах Тэдзуки Осаму, каждая из картинок которого – эмоционально-философская головоломка, над которой можно зависать часами… Кто скажет, что это «всего лишь» развлечение для детей?

А всё потому, что визуальное и литературное творчество в Японии очень часто сливалось воедино. Кто знает – может, и Александр Сергеевич нарисовал бы побольше иллюстраций к своим стихам, если бы знал, что когда-нибудь его будут читать японцы?

* * *

Так или иначе, первые 4–5 веков японского книгопечатания были посвящены укреплению государства и религиозной идеологии.

Лишь после этого, начиная с XII–XIII вв., японцы начали печатать произведения искусства и пользоваться книгами для эстетического удовольствия. Именно тогда начали печататься и любовные романы, и эпические саги, и приключенческие новеллы с иллюстрациями укиё-э. А уже этот процесс стимулировал развитие театров Но и Кабуки, в которых также появились свои драмы, трагедии и комедии.

И только затем, начиная с XVI в., в книжном мире Японии появились учебники, технические справочники и словари, то есть началась фиксация практических знаний.

Сравнивать этот процесс с Западом невозможно – прежде всего, потому, что в Европе не было столь долгой и глубокой традиции ксилографии. Тот же Гутенберг на своём станке за те же 1450-е, как известно, издал не только первые печатные Библию и Псалтирь на латыни, но и учебник латинской грамматики. Сравнивать же этот процесс с Китаем ещё бессмысленней – хотя бы в силу того, что в разные эпохи Китай являл собой совершенно разные государства, покрывавшие самые разные необъятные территории.

Но если рассматривать только японцев – получается, что фиксировать свои технические знания и практические навыки японцы стремились в последнюю очередь. Почему – однозначно и не ответишь. Возможно, потому, что технические знания меняются быстрее всех остальных. А с другой стороны – наверно, ещё и оттого, что практические навыки и умения в Японии веками передавались по наследству лишь самым доверенным лицам. Как известно, профессиональные секреты в семейных династиях переходили от отца к сыну, а традиции своих школ учителя доверяли только особо преданным ученикам…

Почему, например, знаменитых японских гравёров Средневековья все постоянно путают между собой? Сколько художников по фамилии Утагава мы знаем – и можем отличить их по гравюрам одного от другого? Утагава Тоёхару, Утагава Тоёкуни, Утагава Кунисада, Утагава Садахидэ… – и ещё с десяток Утагав 200 лет подряд, хотя по факту они друг другу даже не дальние родственники! Уверяю вас, среди японцев на такие вопросы ответят только истинные знатоки. Вот и на Западе по-настоящему крепко помнят и отличают от других разве только Хокусая и Китагава Утамаро.

А всё потому, что Хокусай с Китагавой жили «не по правилам». Первый был бродягой-отшельником, не признававшим школ, а второй бунтарём, который под конец жизни вообще угодил в тюрьму за неподобающее изображение великого военачальника Тоётоми Хидэёси (того самого, который украл у корейцев медные пластины для печати). Но главное – ни тот, ни другой не создавали собственных школ, не брали себе фамилий учителей – и не раздавали своих фамилий ученикам.