Солнце Велеса

– Этим летом только. После Купалы сразу. Да ей уж под семь десятков было, столько не живут. Жаль, вас не дождалась. Тебе бы, Вершиславна, любопытно с ней поговорить было бы. Про чудов-кудов там разных, все такое. – Мыслята покрутил в воздухе ладонью с растопыренными пальцами, намекая на нечто ему недоступное. – Такая лихая была бабка – куда там Семьюну! Она вон там жила. – Он взмахом руки указал на лес. – Теперь уж, видать, родич какой в ее избе на зиму обосновался. Ну такой, по матери… – Он приставил сложенные ковшичками ладони к голове, намекая на медвежьи уши. – Никто туда не ходит…

– А что – пошаливает бабка? – осторожно спросила Лютава. – Вы просто так ее избы боитесь или здесь неладно?

– Чего же ладного? – Мыслята пожал плечами. – Ведь она так и померла, а силу не передала никому.

– Это плохо, – серьезно согласился Лютомер. – Что же вы ей не подобрали никого?

– Да чудная бабка была. Мы уж ей предлагали, у нас бойкие девчонки были, особенно одна, брата моего Веретеня дочка. Да сбежала с парнем, аж на Серену-реку. А бабка учить никого и не хотела. Сама, говорит, опять у вас кудесить буду. Обождите, дескать, только. Все кудесники, известное дело, того… – Он снова покрутил рукой в воздухе, не желая обидеть гостей, но они и сами понимали, как обычные люди относятся к ходокам в Навь. – Но наша была пуще всех. Сама! Как это – сама, когда помирать пора? Ну, вот и померла. Похоронить-то мы ее похоронили, всю утварь ее в могилу собрали. А говорят, не лежится ей в могиле. Уж мы всякие жертвы ей приносили – без толку. Видно, сила непереданная ей и на том свете покоя не дает.

– Ходит?

– Ходит, похаживает. – Мыслята кивнул. – И здесь, и у нас в селище видели ее. И она ходит, и конь ходит черный, из пасти пламя пышет. А то и вовсе куда-чуда такая, что и говорить неохота. Жуть жуткая! Вы-то у нас оба кудесники. – Мыслята вопросительно оглядел Лютомера и Лютаву. – Может, успокоите ее как-нибудь?

Брат и сестра переглянулись.

– Сразу не скажу. – Лютомер покачал головой. – Поглядеть надо, что за бабка и что за куды от нее остались. Коли сумеем – поможем.

Из-за тяжелого груза двигались медленно, но пять поприщ до селища под названием Медвежий Бор одолели еще до сумерек. По дороге миновали две веси, из пяти и из восьми дворов. Мыслятино селище считалось главным. Именно сюда мужики собирались на сходки, а женщины на посиделки. Здесь была выстроена изба-беседа, пригодная и для размещения гостей. Как рассказал Мыслята, в последние годы торговые гости зачастили через Неручь на Болву, так что он уже подумывает поставить для них отдельную избу и брать плату за постой. Сами же гости и надоумили – говорят, во всех землях так делают.

Лодьи наконец спустили на воду Неручи, товар погрузили. Бойники устроили себе стан за околицей, но Лютомера с сестрой Мыслята пригласил к себе. Дом его вела сестра, круглолицая и бойкая девка, державшая в руках невестку, жену младшего Мыслятиного брата. Не со зла, но только от горячности нрава Овсяница, как ее звали, гоняла туда-сюда невестку, детей, которых тут насчитывалось шесть душ, и все восклицала:

– Ой, когда же уйду я от вас?! Ой, хоть бы кто-нибудь увез меня поскорее!

– Ох, Овсянка, накличешь беды! – посмеивался над ней Мыслята. – Здесь ты Дожиновну гоняешь, а в чужом доме свекровь да золовки тебя вот так же будут гонять. Наплачешься еще!

– Я свои слезы на дело поберегу!

– Наплачешься! Муж еще нос будет воротить: каша не такая, пироги не такие, и медовуху матушка куда как лучше делает!

– А то я виновата! Вон, девки ни одна у печки не крутятся, знай приданое шьют, а стряпать свекровь научит! Я одна, горемычная, сама все делаю, через вас же, мучители мои!

Вечер Лютава провела с женщинами, которые рассказывали ей всякие басни про бабку Лесаву и медведей, а она им рассказывала про вятичей, про Молинку и Змея Летучего, так что скучать никому не приходилось.

…А ночью ей приснился сон, который вовсе не был сном. Она видела некое серое существо без лица, непонятно, мужчину или женщину. И это существо отправлялось в дальнюю дорогу. Оно долго собирало из прутьев что-то похожее на корзину или клетку, потом село в нее, и его понесли в клюве огромные серые птицы. Они летели под серым небом Нави куда-то очень далеко и остановились на границе. Граница была похожа на черту, отделяющую серый мир от другого, янтарно-желтого. Там серое существо вышло из корзины, развело костерок и село возле него в ожидании. Оно ждало для беседы кого-то, кто должен был прийти из желтого солнечного мира. И Лютаве было совершенно ясно, что ждет оно ее. И едва она это сообразила, как серое существо выпрямилось – лица у него по-прежнему не было – и утвердительно кивнуло, а потом показало на рядом стоящую летательную корзину: дескать, в этом и ты можешь сюда приехать.