Солнце встает из-за Лувра

Он ошеломленно посмотрел на меня, потом начал нервно смеяться. Никак не рассчитывал так дешево отделаться.

* * *

Из телефонной кабины бистро, напротив магазинов Лувра, изменив голос, я попросил соединить меня с Элен.

– Алло,– сказала Элен.

– Это я. Вы можете все бросить.

– Вы добились, чего хотели?

– Нет, но все равно бросайте. Я ошибся. Вы можете идти спать к себе домой. И с завтрашнего утра приходите на работу в агентство.

– Дорогой мой, я заплатила за неделю вперед. И я это использую. Отель в центре, и мне не надо стелить постель.

– Как хотите.

Выйдя на улицу, я купил самые свежие вечерние газеты и пошел прочитать их за ужином. Не так уж мне и наплевать на газеты, как я сказал совсем недавно. Из них я узнал, что принадлежащая Бирикосу автомашина была обнаружена неподалеку от Трокадеро. Надеялись заполучить там отпечатки пальцев. Это было все. Очень хорошо.

Я вернулся домой привести себя в порядок, чтобы присутствовать на открытии «Сверчка», надеясь, что траур по Ларпану не помешает его «вдове» почтить своим присутствием это собрание артистов.

Когда я брился, зазвонил телефон. Я не стал снимать трубку. Видимо, это был Марк Кове со своей жаждой информации. Сейчас я не нуждался в журналисте. К тому же мне нечего было ему сказать.

Я навел небольшой порядок в своем бумажнике (думая о бумажниках Луи Лёрё), этим делом я занимаюсь приблизительно каждые два года, когда нельзя больше откладывать работу по расчистке завалов. Оставил самое необходимое: документы, удостоверяющие личность, и немного денег. Экстраплоский элегантный бумажник. Но я себя знал – он очень скоро обогатится целой коллекцией всякой всячины: проспектами, вырезками из прессы, записями, сделанными на полях газет, и т. д. Я спрятал в ящик всевозможный бумажный хлам, в том числе и две фотографии. Одна изображала меня, другая – Элен, шедевры, выполненные во время одной загородной прогулки.

Маленький конверт из прозрачной бумаги, в котором, по-видимому, была фотография, валялся тут же. Я собирался его выбросить, как вдруг у меня появилась идея отыскать фото, которое лежало внутри. Конверт не подходил по размеру к обычным фотографиям, и фото, содержащееся в нем, было в единственном экземпляре.

Меня это осенило сразу. Вернее, память вернулась ко мне тогда, когда я заметил в углу конверта инициалы Л. Л. Этот конверт предохранял от порчи фотографию Луи Лёрё, присланную мне его женой для опознания провинциала в бегах. Что же я сделал с этой фотографией? Я не отсылал ее обратно, это точно. И она исчезла из моего бумажника.

Я оделся для участия в вечере и, поскольку у меня был запас времени, зашел в агентство, которое, кстати, находилось по пути к месту проведения праздника. Там тоже звонил телефон. Я не стал снимать трубку. Это все Марк Кове, вне всякого сомнения. В течение некоторого времени моему настырному корреспонденту надоело утруждать свои собственные уши. А в это время я посмотрел досье Лёрё. Если фото было в папке, то теперь оно исчезло Неужели портрет Лёрё стал причиной смертельной драки между моими грабителями? Маловероятно. Кроме того, я еще вспомнил, что это досье лежало на верхней полке и не было сдвинуто с места. Но они могли вытащить фото из моего бумажника, где, очевидно, оно находилось со времени получения первого письма от мадам Лёрё.

– Ну что, еще одна тайна? – спросил я у телефона, который опять яростно заработал.

Было уже слишком поздно, чтобы заниматься решением этой загадки. Я разложил весь инвентарь по своим местам и слинял, оставив телефон с его музыкой, которая как-никак, а скрашивала одиночество пустой конторы.

Глава десятая СВЕРЧОК И СТРЕКОЗА

«Сверчок» открывался недалеко от кабаре Жиля и в этот вечер составлял ему солидную конкуренцию. Почти все автомобили, припаркованные вдоль тротуара авеню Опера и на прилегающих улицах, принадлежали приглашенным в новое заведение. Я имел хороший вид жителя глубинки, явившись сюда пешедралом под холодным моросящим дождем… Мое единственное оправдание состояло в том, что я жил рядом. Под ненадежной защитой узкого навеса соседней лавчонки со спущенными железными шторами какой-то тип меланхолично курил сигарету. Когда я поравнялся с ним, он усмехнулся и отделился от стенки. Я узнал Шассара.

– Вы сожалеете? – спросил я.

– О чем?

– О пригласительном билете.

– Плевать мне на приглашение. Я просто смотрел на толпу. Это меня забавляет.

– И много там было старух?

– Идите вы…

– Дали бы мне адресок, что ли!

Он побледнел. Злость исказила его лицо. Потом он овладел собой, злая улыбка зазмеилась по губам, он пожал плечами, поднял воротник пальто и пошел прочь, пытаясь что-то насвистывать.