Солнце встает из-за Лувра

– Слушайте, дорогой господин,– произнес он.– Мы оба теряем время. Я на самом деле являюсь всем тем, что вы сказали, согласен. Я не буду вас оспаривать. Но поверьте мне, когда я говорю вам, что не знаю, где находится эта проклятая картина, и что я огорчен этим так же сильно, как и вы.

– В самом деле? Я…

Я замолчал и бросился по направлению к заднему помещению лавки, где мне послышался шум, задев по дороге манекен, закованный в средневековые латы, он загремел мордой об пол, как в старые добрые времена рыцарских турниров. Резко отдернув занавеску, я ворвался в комнату, напоминающую настоящую свалку. Она была темна, но света из лавки хватало для того, чтобы я увидел типа, который приготовился смыться по лестнице, ведущей, не знаю куда. Я бросился на него. Он не приготовился к этому или струсил, потому что я поймал его довольно легко. Но затем тип освободился и с силой оттолкнул меня. Я приземлился на стул какой-то там эпохи, который, во всяком случае, не смог выдержать вес гражданина 20-го века. Я подумал, что тип воспользуется своим преимуществом, чтобы удрать, но он и не подумал этого сделать. Остановившись у лестницы, тип повернулся ко мне.

– Господа, господа,– хныкал Мире.– Я вас умоляю, не здесь, пожалуйста, ведь можно договориться, все уладить…

Он зажег свет. Мой противник угрожал мне крупным калибром.

– Лапы вверх! – сказал он.

– Черт побери!– воскликнул я.– Да это проститутка, альфонс Шассар!

– Заткнись и лапы вверх,– повторил он.

Я подчинился и одновременно выпутался из обломков мебели, не знаю, какого стиля.

– Ладно, мой сладенький. Я не буду щекотать тебя под мышками, но чем скорее ты спрячешь эту пушку, тем лучше. Ты ее держишь как разиня. Не удивлюсь, если ты сам себя поранишь.

– Заткнись,– повторил он.

– Господа, господа,– прохрипел Мире.

Его розовое раньше лицо, лицо бывшего красавца в период климакса, теперь стало серым и похожим на старые картины, которыми он занимался.

– Заткнись!– сказал Шассар уже в его адрес.

– Ну, решайся скорей, дружок,– сказал я.– Ты что, хочешь меня пришить?

Незаметно, насколько позволял хлам на полу, я продвигался к стенке, где мне было бы легче схватить какой-нибудь предмет и швырнуть ему в морду. А этот неумеха даже не замечал моих маневров. Он весь находился под впечатлением пушки, которую держал в руке. Она его буквально обременяла.

– А почему бы мне тебя не убить? – произнес он свистящим шепотом.– Ты будешь не первым.

– Брехня. Ты мне скажи, на каком кладбище он или они похоронены. Иначе я тебе не поверю.

Выиграв еще несколько сантиметров, я остановился.

– Хмырь, которого я пришил, еще не похоронен. Лежит в морге. Это сукин сын – Ники Бирикос.

– О, черт! – сказал я.

– Нет! Нет! – заорал Мире Октав.

– Нет, нет, месье Мире? А почему? Сзади меня кто-то есть, не правда ли? Кто-то, чье присутствие я чувствую, но слишком поздно? Не надо паниковать и так кричать. А то у Шассара начнется сердечный приступ. Поймите же вы раз и навсегда: когда сзади Бюрмы кто-то есть, то тут уже не обойдется без хорошенького удара дубинкой, ручкой лопаты, утюгом или другим тупым предметом по нестеровской тыкве. Это вам скажет каждый, кто читает детективные романы. Значит, так, пусть работают. Я уже привык получать сполна свою порцию. Сегодня это будет в виде премии. Спокойной ночи, Шассар. Спокойной ночи, Мире. Всем спокойной ночи…

Глава четырнадцатая ПОРЦИЯ ХИНИНА ДЛЯ РАФАЭЛЯ