Солнце встает над селом Дзауга

«Стой и сражайся. Скажи, что ты чувствуешь, рожденный с сердцем из стали?» - завывал «Manowar» из динамиков. Когда-то Габарай переводил ему эту песню. Раньше они оба любили ее.

Кокой раздраженно ткнул в какие-то кнопки, и музыка стихла. Неслыханное хамство! Алан решил больше не смотреть в зеркальце заднего вида.

Тимур спокойно снова нажал на «PLAY». Алан опустил стекло и, выдрав кассету из магнитофона, вдруг вышвырнул ее в окно.

Тимур оторопел.

-Эй, Кокоев! Ты что, в конец нюх потерял?

-А тебе что-то не нравится? – его глаза неврастенически заблестели – Ну, давай, Аполлон, разберемся! – он с готовностью резко свернул на обочину и с визгом затормозил. – Давай, говно, осади меня. Поставь меня на место! Ну, давай! – он пнул его кулаком в грудь – Что ты тормозишь? Ты же – Акелла! Не будь паршивым лохом в их глазах, - он кивком указал на заднее сидение.

-Черт! Да что с тобой?

-Ничего со мной!

-Ну-ка, посмотри на меня.

-Да отвали!

-Посмотри на меня!

-На! Смотрю!

-Господи… - Тимур поморщился и отвернулся – Торч херов… Ты же обещал мне…

-Ну, и что теперь? Ты с меня спросишь, да? ЧТО???

-То, что у кого-то тормозов нет! У тебя проблемы со здоровьем, фраер! Сечешь? Конкретные проблемы.

-Твое какое дело?

Тимур напрягся до кончиков ногтей и медленно, шумно выдохнул.

-Еще раз скажешь так, я тебе ебальник разобью.

-Ну, давай! Чего ты ждешь? Я тебе даже больше скажу – иди ты на хуй, Габарай!!!

-Заткнись, - удивительно спокойно произнес Тимур.

-Да кого ты затыкаешь?!!!

-Не шуми. Чего ты возбух вообще?

-А вот, не нравится мне твоя кассета, понял? И не нравился никогда твой ебучий рок, если на то пошло!

Губы Тимура тронула улыбка. Он укоризненно покачал головой.

-Боже мой, Алан. Да ты меня прям похоронить готов за эту кассету. Откуда такая впечатлительность? – он насмешливо глянул назад – Такой маленький, а такой злой!

-Да помалкивать бы тебе насчет этого! Мне, по крайней мере, есть, за что злиться на жизнь. А тебе какого хрена не хватало? Как сыр в масле катался. Жрал, кайфовал и бардачил все свои поганые девятнадцать лет! Так что завали свой рот, ублюдок!!!

-Фильтруй базар, Кокой, - как-то совершенно беспомощно сказал Тимур.

-Да ни гони! – он гневно толкнул дверь машины – А ну, давай, пошли, поговорим. Я тебя живьем закопаю за все твои подвиги.

В машине повисла невыносимая тишина. Все тревожно и выжидающе смотрели на Тимура. Тот совершенно потух. Происходило нечто невероятное: Габарай, как последний лошок сидел, опустив глаза, и молча выслушивал оскорбления от этого сопляка. Кокой же, разошелся не на шутку – истошно орал и толкался.

-Ну что?!! Что ты сидишь, чмо?!! – его, казалось, вот-вот разорвет от злости – Давай, пошли! Или ты смелый только детей насиловать и девчонок избивать?

-Эй! – не выдержал Вадик – Может, вы все-таки выйдите?

Кокой тут же выпрыгнул из машины под дождь, Габарай нехотя выполз следом за ним. Атар пересел за руль.

-Мы будем через полчаса, - бросил он, и «Понтиак» умчался вперед.

Они вдвоем остались на пустынной загородной дороге. Алан заворожено смотрел вслед удаляющемуся номеру и чувствовал, как холодеют кончики его пальцев.

Сверху грозно пробурчал гром. Тимур поднял молнию на своей куртке до самого подбородка и чуть поежился. Его сощуренные серые глаза пристально смотрели куда-то вдаль. Алан тоже не глядел на него. Оба молчали. Одежда их за считанные секунды стала мокрой – таким сильным был ливень…

И все вдруг переменилось. Как голографическая картинка, на которую смотришь очень долго, а потом чуть меняешь угол зрения, и она внезапно наполняется совершенно другими цветами. Алан ощутил просто неземное спокойствие – Габарай был рядом, и больше никого и ничего. И они вдвоем будто были посвящены в какую-то тайну, знали что-то скрытое от остальных, и это роднило их сильнее, чем любые кровные узы.

Они пошли под дождем по широкой трассе, рядом, бок о бок. Это был один из тех моментов, которые остаются в памяти человека на всю жизнь. Ничем не примечательные, но переполненные чем-то значительным. Вокруг простирались унылые побуревшие кукурузные поля, вдалеке бледнел Кавказский хребет. И они шли вперед, непонятно куда, не очень быстро, но уверенно, словно договорившись о какой-то цели. Две темные, сутулые, молчаливые фигуры. Шлепали только ботинки по асфальту, и шуршал дождь – больше никаких звуков. Никогда еще Алан не был так благодарен ему, как сейчас за это безмятежное молчание. И ни за что еще он так его не ненавидел…

Справа показалось раскидистое дерево. Пацаны свернули с дороги и направились к нему, хлюпая по размытой земле. Невозмутимые и важные, как два заговорщика в этой нелепой ситуации. Алан встал под кроной, прислонившись к влажному стволу, Тимур присел на корточки около его ног в грязи, как верный пес. С густых веток падали тяжелые капли. Алан достал пачку «Marlboro», потеребил ее в руках, тщательно раскурил одну сигарету, которая тут же потухла. Он выругался. Тимур весело глянул на него снизу вверх и рассмеялся совсем по-детски.

-Вот был бы у тебя нос как у Хачика, курил бы себе под дождем без проблем.

-Да уж, - Алан усмехнулся.