Солнце завтрашнего дня

__________________

Ах, Одесса, жемчужина у моря! Какой она была во времена Пушкина! Блистательной… Порто-франко – город для беспошлинной торговли. Одесса могла стать вровень с другими процветающими городами, связанными с морской торговлей. Царица Адриатики – Венеция тоже ведь поднялась почти из грязи. Что там было? Болота? Малопригодная для жизни земля. Никто и не думал, что она поднимется и станет для всех торговцев желанной Меккой. Городу покровительствовал сам евангелист Марк, да и то сказать, если бы не пристал Марк во время бури к острову Риальто, не было бы никакой Венеции. Марку надо было идти проповедовать учение Христа, а тут разразилась буря, и пристал он к острову Риальто, а там повелел воздвигнуть город… Не сразу, но стала Венеция тем, чем ей суждено было быть, – городом, составившим себе славу и богатство на морских перевозках. И то сказать, хитры были венецианцы… Но и одесситы им в хитрости не уступают. Свободные левантийцы…

Откуда взялся этот Ризнич – неведомо… Негоциант, то бишь торговец… Не то из Далмации, не то из Сербии. Еще один известный тип был из Далмации – Марко Поло, купец венецианский, который вместе со своими двумя родственниками обошел весь мир и оставил в назидание потомкам свои записки. Там много чего интересного говорилось о разных странах, где Марко Поло довелось побывать. В том числе и о Китае, который был в то время «терра инкогнита» для большинства европейцев…

Так вот наш Ризнич был оттуда – из Далмации.

А супруга его Амалия жила в Вене. И почему он так торопился на ней жениться? Непонятно!

Красавица была, дама, так сказать, полусвета, потому что в высший свет ее не допускали. Пушкин вокруг нее так и вился, так и крутился. Впечатление от прекрасной Амалии было вспышке подобно. Правда, почему-то ее потом отослали вместе с ребенком. Ребенок умер как-то внезапно. Хотя здоровье у него было слабовато, и смерть особых пересудов не вызвала.

А вот потом тоже интересное начинается. Женился Иван Ризнич, и пошла здесь совсем другая ветвь. Безумно интересная, переплетенная с историей России – жгуче, неразрывно! С Россией, царской Россией, как будто бы пушкинская ниточка не давала оторваться. Ведь погиб поэт не по той причине, что все думают… По другой, совсем по другой…

И Собаньская, и Ризнич – все они вились вокруг Пушкина, терзали его, бедного. Да и свет Ксаверьевна, Елизавета, супруга графа Воронцова, тоже… распаляла и уязвляла его. Только у бедной Амалии он добился благосклонности. Хотя есть и те, кто утверждал, что ничего между ними и не было.

Амалия… Здесь много вопросов, и тянутся они к ее мужу. Можно предположить, что Амалия флиртовала, затягивала в свои сети Пушкина по приказу собственного мужа.

Это предположение очень робкое, а если честно – ужасное, но оно может быть ближе всех к правде. Зачем Ризнич приехал в Одессу, да еще с такой вызывающе красивой женой, и поощрял ее флирт? Есть мужчины, которые как бы создают женщин под себя – как кукол… Вот и Амалия словно была создана Ризничем… О большем можно только догадываться, но надо ли? И что потом делать с этой правдой? Был ли «наше всё» в курсе дел своей возлюбленной? В его рукописях есть портрет Амалии – взгляд супруга упирается ей в затылок, точно дуло пистолета. Не есть ли это та самая правда, которая убивает?

В стихотворении «Для берегов отчизны дальной» Пушкин пишет:

Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья…
Но жду его; он за тобой…

Он ждет возвращения своей красавицы, но, увы, пробуждается не она…

Вместо нее у Ивана Ризнича появляется совсем другая женщина. И какая? Стоит только посмотреть на ее родственные и генеалогические связи! Второй женой Ризнича стала дама польского происхождения Паулина Ржевуская, сестра Эвелины Ганской, жены французского писателя Бальзака, весьма популярного в наши дни, и Каролины Собаньской. Той самой Каролины Собаньской, в которую был влюблен Пушкин, а мужем Каролины был Иероним Собаньский – брат Исидора Собаньского, любовника Амалии. Как все переплетено в нашем благородном семействе, воскликнула бы ты и была бы сто раз права. Моя милая Люся! Но я не могу услышать тебя, поговорить с тобой и поэтому вынужден поверять свои мысли бумаге. Это ужасно, Люся, и утешает весьма плохо… Но делать нечего, приходится смиряться и терпеть…

Факт, безусловно заслуживающий внимания: когда у Амалии родился сын, она назвала его Александром (так явно… зачем?) и вместе с младенцем уехала за границу, чтобы поправить свое здоровье. Там к ней присоединился Иероним Собаньский… мне так и хочется прибавить – для контроля, для того, чтобы проследить, точно ли она прибыла в пункт назначения. А возможны другие предположения. Вдруг он отравил ее или косвенно способствовал умерщвлению?