Солнцедар

— Ошибка. Кадровики в штабе напутали, — отвечал Никита, пытаясь держаться как можно беспечней. Но на лице проступала паника: где напутали?! В каком, чёрт, штабе?! Как, с какого бодуна эта липа, состряпанная отцом в Москве, очутилась в Североморске?! Ради пущего правдоподобия отправить меня поближе к Ледовитому океану?! Какие кадровики?! Ты нигде! Не должен! Числиться! Проходить! Официально!

— Дай-ка, — Ян взял телеграмму, — ошибка, говоришь? — переспросил подтрунивающе.

— А что ещё? Ясен пень — косяк. Врать, что ли, буду — липовая путевка.

— И то верно. Слетаешь в Мурманск, исправишь косяк. Передавай привет Бутримову — нормальный, кстати, дядька.

— Да никуда я не полечу!

— Ну-ну, скажи Лебедеву, пусть гонит билет.

— Где в Хосте переговорный?

— Где-то рядом с кинотеатром. За территорию того… слышал — морды бьют?

Никита забрал телеграмму, полез в обход «Звезды», по Дашиной тропе. Верхняя Хоста с петлистым, в яминах, спуском, курями и собаками у калиток; шоссейка с кривыми столбами; обрыв, где всё оборвалось, не успев начаться.

В переговорном — столпотворение. Заказал Москву, ждал долго, всё смотрел на депешу, как баран на новые ворота. «Срочно прибыть» — вроде унизительного окрика: «К ноге!». Какой-то Бутримов. Смешно.

Наконец: «Москва — вторая кабинка!»

Дома только мать.

— Ой, сынуля… А папа ещё на службе. Слышал, что у нас творится? В Сочи-то спокойно? У тебя всё хорошо? Не голодный? Кормят с мясом? Обратно тридцатого? Деньги остались? — засыпала вопросами.

— Все хорошо, ма. Напомни его служебный.

Ещё около часа, прежде чем соединили с генштабом.

— Генерал-майор Растёбин на связи.

— Привет, отец.

— О, физкульт отдыхающим! Ну, как ты там? Как дела?

Никита вслушивался в бодрый бас. Пытался понять: ошибка, нет?

Тщетно. Последние события для него, похоже, тоже ерунда.

— Дела? Посмеяться хочешь? Отзывают вашего сына, товарищ генерал, в Североморск, а так — отлично дела. Пришла какая-то дурацкая телеграмма. Ты в курсе, что это значит?

Молчание. Растёбин-старший сипит в трубку.

— Когда, говоришь, пришла?

— Вручили сегодня. Представляешь, — Никита нервно подсмеивается, — чуть с табурета не упал: «ГКЧП, срочно прибыть, штаб Северного флота». Позвони срочно в «Звезду» — там комендант, фамилия Лебедев, билет мой забрал на Мурманск менять. Цирк! Хохма!

— Самолет когда?

— Двадцать второго, утром. Свяжись с ним срочно. Не знаю, придумай что-нибудь. В Мурманск мне ещё не хватало, ты же понимаешь — бред! Как такое вообще получилось?!

Отец молчит.

— Чего молчишь, па? Что, чёрт возьми, происходит?!

— Короче, сын… ты в МГИМО хочешь?

— Да при чем тут МГИМО? Я ему об одном, он мне о МГИМО! Загонят к чёрту на рога, будет тебе МГИМО!

— В общем… Только спокойно, без истерики, меня выслушай. Ты же знаешь, всё, что я делаю — для тебя, ради твоего блага.

— Для какого такого моего блага? Что ты опять нахимичил?!

— Указ… есть указ… независимо от последних событий.

— Какой ещё, чёрт, указ? О чём ты?!

— Офицеры и мичмана, уволенные по сокращению, в любой вуз — вне конкурса.

— К чему ты клонишь? Да при чём здесь офицеры-мичмана?!

— Так, без истерик давай! Ты у меня мужик, или нет? В общем, сын… Телеграмма, по всему, не ошибка. С первого августа, сын… ты — мичман Северного флота.

— Что? Что ты сказал?! — Никита ошалело смотрит на номерной диск телефонной коробки, на стёртые цифры. Он чувствует, что сейчас сам — стёртая цифра. Стёртый ноль. Отец, его отец, — с ним так, за его спиной…

— Это что, такая идиотская шуточка? Армейский юмор?

— Извини, что не сразу… хотел по приезде… чтоб свыкся с погонами, хотел… кто знал с этим ГКЧП… Короче, настоящие у тебя и звездочки, и удостоверение…Так надо, не паникуй. Для тебя старался.

— Для меня?! Ты же говорил — липа! Фальшивка!

— Не истери, сказал! Полгодика потерпишь, ну, год — максимум. Служба — не бей лежачего, не окопы рыть. Там, в штабе, свои люди, каперанг Галушко — главный кадровик, прилетишь — сразу к нему. Всё договорено, хорошее место. Потом сделаем тебе по сокращению, вне конкурса пойдёшь: уже обговорил, экзамены — формально. Ты понял меня? Вне конкурса, по льготе.

— То есть ты врал? С самого начала мне врал?! Ни в какой Мурманск я не полечу! Ты слышишь, никуда я не полечу! Поступай сам в своё МГИМО!

— Не глупи!

— За моей спиной! А меня ты спросил?! Хуже предательства! Я сказал — не полечу!

— Полетишь! Сядешь и полетишь! Надо было нормально сдавать! Не хернёй заниматься, сразу нормально сдавать! Два года впустую! Околачивал со стишками! Тряпка! Я суетись за него, соображай! Как миленький у меня полетишь! И не дай бог двадцать второго тебя не будет в Мурманске! Не дай бог, сын, ты меня знаешь!

Присяга