Солнцепоклонник (СИ)

- Прошу прощения за то, что я пришел с оружием в ваш дом. - Он произносил слова хрипло и будто через силу. - Но больше ни за что.

Данте улыбался. Не ехидно, не торжествующе. Просто улыбался.

- А ты молодец, хребет держишь. - Он провел ладонью по его щеке, немного размазав кровь. - Я может, и имею право судить тебя за твой образ жизни, но не буду. Можешь встать.

Ноа поднялся так же медленно. Данте протянул ему платок.

- Что-то такое в тебе есть… что заслуживает второго шанса. Ты мне нравишься, Ноа, но постарайся больше никогда не попадаться мне на глаза.

Он снова обернулся ко мне, будто ничего и не произошло.

- Что ж, я вас покидаю, и на всякий случай прощай, Алекс. Возможно, мы больше не увидимся. Хотя… завтра в казино будет вечеринка - можешь приходить. Будет масса интересного народу.

Он исчез так быстро, что я ничего не успел сказать, да и сказать было нечего. Эта сцена выбила меня из колеи, хотя будь я проклят, если хоть что-то понял. Одно я понял - его сегодняшнее настроение мне совсем не понравилось.

- Хочешь поговорить с ней наедине? - спросил Ноа. Он все еще прижимал к носу окровавленный платок, под глаза легли глубокие синие тени. - Я могу подождать снаружи.

- Оставайся. Познакомишься с моей сестрой.

Дверь за моей спиной открылась, и кто-то вошел.

Это была Пенни, и Ноа увидел ее первым. Она отразилась в его лице. И увидев это отражение, я не мог заставить себя обернуться.

Его зрачки расширились почти до нормального размера. Он разомкнул губы, чтобы что-то сказать, но передумал. И сказал только еле слышно:

- Я подожду тебя снаружи.

Сколько нужно времени, чтобы обернуться? Одна секунда, может, две. Я никогда не верил в ерунду по поводу того, что перед смертью перед глазами человека проносится вся его жизнь. Но, скорее всего, это правда, потому что за то время, которое потратил, чтобы обернуться, я понял все. И понял также, что всегда это знал. Неважно, на какой глубине была похоронена эта правда, но она там была, готовая в любой момент восстать, терпеливая, как Пенелопа, и неумолимая, как Медея.

Пенни смотрела на меня пустыми глубокими глазами. Машинально я сделал шаг вперед, но она остановила меня движением руки:

- Не подходи. Ты хотел увидеть меня? Смотри. И уходи.

Не скажу, чтобы она так уж сильно изменилась. Только веснушки выцвели, да еще волосы. Они стали абсолютно прямыми, падали тяжелой красной волной на плечи и делали ее лицо похожим на окно готического собора. Как она воевала с ними, а, оказывается, нужно было всего лишь умереть…

Я молча шагнул к ней, несмотря на протест, схватил за плечи и встряхнул, готовый стоять так и трясти ее хоть вечность, пока не найду в ней признаков капитуляции.

- Пенни, черт тебя побери, это я, Алекс! - заорал я ей в лицо. - Я чуть с ума не сошел, пока добрался до тебя, так будь добра, хотя бы немного обрадуйся!!!

Расчет был верным, показное равнодушие как ветром сдуло.

- Пусти! - рванулась она яростно, но недостаточно - ведь могла мне и руки вывихнуть, если бы захотела. Я только сильнее прижал ее к себе, и тут она обхватила меня руками так крепко, что на мгновение все стало как раньше. На одно жалкое мгновение.

Она не заплакала. Я тоже. Еще не время.

Мы сели на имитации стульев, не прикасаясь друг к другу.

- Ты, наверное, хочешь знать, что произошло? - спросила Пенни.

- Я уверен, что у тебя была уважительная причина, чтобы покончить с собой, - ответил я и внутренне сам себя выругал. Я ей верил, но сам ни единой причины придумать не мог.

- Не говори так…

- А как?

Она медленно вздохнула, как при медитации. Ее лицо уже становилось вечно спокойным и лишенным эмоций, как у них всех, но признаки жизни еще были. И я не отводил глаз, боясь пропустить хоть один. Последние лучи заходящего солнца перед вечной тьмой.

- Когда Перл поймала меня на шпионстве, то посадила в абсолютно темную комнату. Ты не можешь себе представить, что это значит - комната, из которой выкачан свет, где, как ни пытайся, не различишь даже очертаний предметов. В ней есть все, как в стандартном гостиничном номере, но к темноте привыкнуть невозможно. Я бродила там, натыкаясь на мебель, и чуть с ума не сошла. Физически Перл меня не трогала, но пугала постоянно, говорила, что оставит меня здесь навсегда, и получала массу удовольствия от моей реакции. Потом она сказала, что про меня узнал Данте, а в свете всего, что узнала про Данте я, это было равносильно смертному приговору. Но она успокоила меня тем, что у Данте есть для меня поручение, и если я его выполню, то возможно останусь в живых или даже выйду отсюда.

Кулаки Пенни были крепко сжаты, и внезапно я увидел, как между ее пальцами просачивается кровь. Она разжала ладонь - на ней виднелся ряд глубоких лунок, наполненных кровью.

- Да заживет… В общем, насчет сбежать не могло быть и речи. Я не могла бы бегать всю жизнь, и к тому же был ты. А на плохую память Перл никогда не жаловалась. Тогда я узнала о проекте “Солнцепоклонник”, который разрабатывался вампирами в середине прошлого века.

- Та статья, который я нашел у тебя в номере?