Солнышкин у динозавра

Помыв руки, команда рассаживалась за зеркально чистым столом и уже начинала с азартным любопытством запускать половник в дымящийся золотистым паром борщ. Нужно сказать, что кок парохода «Даёшь!» был давно по-своему озадачен и озабочен не меньше Перчикова, Челкашкина и Солнышкина; он разрабатывал рецепт, по которому за несколько миль могли бы сразу сказать: это борщ Борщика.

Так вот теперь борщ был готов и именно в него сегодня запускали половник члены экипажа с особенным удовольствием.

Все ждали только конца обеда, когда Солнышкин или Моряков выложат на стол горсть жемчужин и скажут: «Ребята, живём!»

Солнышкину есть не хотелось, и он со вздохом набрал неполную поварёшку, когда с камбуза донёсся вкрадчивый, прямо- таки рыженький голосок Сладкоежкиной:

— А интересно, как будут делить сокровища? А то пока мы тут, там всё уже разложат по карманам и, извините, тити-мити?

— Сокровища на общее дело! — быстро среагировал Борщик. Ему было некогда.

— Ну извините! — держа пальчиками кусочек сардельки, возразила Сладкоежкина. — Каждый в коллективе имеет право на свою долю!

— На свою долю... — начал Борщик, но тут же остановился.

Солнышкин выскочил из-за стола. Он терпеть не мог, когда начинали делить шкуру

неубитого зайца!

А Челкашкин победоносно вскинул палец и философски произнес:

— Что и требовалось доказать!

— Что? — не понял Мишкин.

— То, что эта инфекция распространяется с невероятной скоростью. — И он показал од¬

ной рукой на берег, где вздыхал артельщик,

а другой в сторону Сладкоежкиной.

— Человек ещё не вписан в члены экипажа, а уже кричит о своей доле! Он собирается делить бо¬

гатства, а всё его богатство — вон оно! — И Челкашкин кивнул на болтающийся за иллюминатором надувной матрас.

Сладкоежкина поджала губы, лицо её вытянулось, и вдруг она высокомерно заявила:

— Тогда я сама пойду вылавливать свою долю! А вы тут жуйте и борщ, и блины, и

ваши сардельки!

— Валите! — вспылил Солнышкин и посмотрел на Борщика: — Тебе тоже нужна твоя

доля? Тогда забери её. — И покатил к Борщику тарелку с его замечательным борщом.

— А я при чём? — удивился бескорыстнейший Борщик.

Все знали, что свою долю он чаще всего

отдавал Верному. Тот и сейчас жевал за дверью самую вкусную сардельку и был не¬

доволен несдержанностью Солнышкина.

Такого в дружном коллективе за многие

годы ещё не бывало.

— Вот что значит инородное тело! — вставил Перчиков. И конфликт мог бы разгореться ещё больше, если бы Челкашкин иронично не усмехнулся:

— Доля...

— Да и какая доля! — воскликнул Моряков. — От какого богатства?! Богатство-то

провалилось.

— Как провалилось?! — У бедного кока задрожала в руке поварёшка. У него запасов оставалось еле-еле до Океанска!

— Как? — Теперь лица вытянулись у всех.

— Да так, — вздохнул Моряков. — Солнышкин и Матрёшкина едва не погибли. А

от сокровищ вон одна только кроха.

И Матрёшкина разжала крепенькую ладонь, к которой прилипла крохотная жемчужина.

Солнышкин виновато притих. Он ждал

бури. Но команда молчала.

— Между прочим, всё это смахивает на одну поучительную историю, происшедшую

недавно в Карибском море с бывшими членами нашей команды, — напомнил, почёсывая усики, Челкашкин. Он был даже доволен, что команда приняла сообщение о

случившемся без всякой паники.

— А что, что-то случилось с Ветерковым и Безветриковым? — Солнышкин быстро поднял голову. Он очень хотел оказаться на их месте! Ведь они с одной из экспедиций отправились на поиски сокровищ испанских галионов!

— Именно с ними, — подтвердил Челкашкин, — именно с ними.

И вдруг, потянувшись за горчицей, он прилип к иллюминатору, откинулся и воскликнул:

— Ну что я вам говорил, ведь я же вам говорил?! Бывают гениальные сны! Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал!

Все бросились к иллюминаторам, и, обхватывая руками всю переборку, Моряков закричал:

— Мистер Понч! Мистер Понч!

За бортом на воде плескался плотик, запряжённый на этот раз парой дельфинов, а на нём, помахивая шапочкой, улыбался седенький мореплаватель, доказывавший теперь, что и в восемьдесят лет можно совершить одиночное кругосветное путешествие.

И с давним криком: «Мистер Понч, что за встреча!» — сам Моряков бросился подавать трап замечательному мореплавателю.

ТАКИЕ ЗАПАХИ, ТАКИЕ ПЕСНИ, ТАКОЙ ДИНОЗАВР!

После всех объятий, поклонов, рукопожатий, после всех: «Мистер Понч, а вы помните? » — в столовой снова застучали ложки и вилки, задымились супницы. Все, забыв распри, уселись на свои тёпленькие места, тем более что на этот раз к столу присел и мистер Понч, покорённый запахами замечательной кухни.

И когда в кружках заплескался компот, Моряков начал рассказ о свалившихся на «Даёшь!» неожиданных неприятностях, рухнувших надеждах и неизвестно куда провалившихся богатствах.

— Были и провалились в бездну! — огорчённо произнес могучий капитан, а Матрёшкина опять показала последнюю жемчужную горошинку.

— Провалились, нету! — подтвердил Перчиков и вдруг горько усмехнулся: — А кто- то настойчиво требует из них свою долю!