Соло для капитана с оркестром

— Я видела с высоты озеро, — предложила Сандра. Наверняка тоже вспомнила их совместные полеты в подростковом возрасте.

— Нет, — ответил ей Сашка, — искупаться не получится.

Во-первых, он не хотел бросать Людоедку одну. Во-вторых, купаться в респираторе представлялось ему бессмысленным и неприятным извращением.

Им предстояло несколько часов скуки, пока Людоедка обтряхивает пыльцу с пятилепестковых цветов в специальные заговоренные контейнеры. Нет, это положительно мало напоминало школьные каникулы.

— Я завидую Белке с Крестоносцем, — вздохнула Сандра.

— Аналогично, — отозвался Сашка.

Глава 11, о слежке и востроносеньких милашках

Бэла не ожидала, что Крестоносец проторчит в лавке, торгующей карандашами, кистями и бумагой целый час. Еще меньше того она ожидала, что и сама не заскучает.

В лавке ей понравилось. Древесные запахи, полутьма и прохлада выгодно отличались от слишком жаркого и слишком яркого летнего утра за стенами магазина. Плюс Белка поймала себя на том, что с интересом рассматривает расставленные по полкам канцелярские принадлежности — кисти для рисования и для письма, металлические перья и гусиные перья, перьевые ручки и ручки зачарованные, даже печатные артефакты, позволяющие набирать текст силой мысли! Как в музее.

Пока Володька торчал у конторской стойки, Белка успела сделать по магазину несколько кругов и даже вдосталь пролистать большой и красивый альбом для раскрашивания (он был озаглавлен «альбом для снятия стресса») в обложке из тисненой кожи. Здесь были собраны нарисованные одними линиями репродукции картин известных художников на толстой, приятно шершавой бумаге — и все это стоило примерно десятую часть того, что Белка рассчитывала получить за весь рейс «Блика».

Крестоносец же посвятил все это время выбору бумаги и живому обсуждению с приказчиком — молодым вампиром с фанатично блестящими глазами — преимуществ различных сортов. Они обложили всю стойку листами разного цвета и размера, и явно могли проболтать до полуночи.

Белке пришлось наплевать на вежливость, подергать своего спутника за рукав и напомнить ему, что к вечеру они, вообще-то, должны вернуться на корабль.

К чести Володьки, он почти сразу опомнился и всего через десять минут дополнительного обсуждения купил несколько пачек бумаги.

Правда, потом понадобилось занести эти пачки на корабль — они оказались неожиданно тяжелыми — но это уже был пустяк: лавка действительно располагалась совсем рядом с портом. Всего-то полчаса на этом и потеряли.

«В общем, два часа от выходного как не бывало, — вздохнула Белка, когда они снова взяли курс на выход из порта. — Что ж, будет тебе урок: ни одно доброе дело не остается безнаказанным!»

Несмотря на продекларированные проблемы с общением, Володька, похоже, что-то уловил в выражении ее лица или походке.

— Извини, — начал оправдываться он. — Мне Людмила выдала плату за предыдущий кусок маршрута, ну и… Давно не было возможности наложить лапу на нормальную бумагу.

— Так на чем же ты рисовал? — удивилась Белка.

Она ведь видела, как он что-то там себе чиркал в кают-компании! И бумага выглядела нормально...

— Рядом с комнатой, которую я снимал на Мирабилис, жили ребята, которые варили кукурузу на продажу, а из остатков гнали самогон, — объяснил Володька как ни в чем не бывало. — Они по дешевке продали мне оберточных листов — ну, в которые они кукурузу заворачивали. Я над ними поколдовал маленько, чтобы качество улучшить, но все равно не то.

Мадам Романова говорила: бывает два вида жалости, девочки. Одна жалость ласковая, добрая, когда ты жалеешь человека и сразу хочешь ему чем-то помочь. А бывает жалость презрительная: ты жалеешь человека и думаешь, что уж сам бы в такую передрягу ни за что не попал. И этот, второй вид жалости, никому не делает чести.

Белка постаралась, чтобы сложная смесь двух видов жалости не отразилась у нее на лице. Но про себя подумала: разве можно быть таким неудачником! Весь Мирабилис читал его комиксы, а он…

А Володька, видимо, вел себя так же, как во время их прогулки. То есть абсолютно невозможно.

Белка не раз и не два пожалела, что отправилась вместе с ним.

Дело было даже не в том, что собеседник из него оказался никакой и на все вопросы он отвечал односложно: Белка и сама не отличалась болтливостью. Дело было не в том, что он потащил ее смотреть на какую-то «интересную архитектуру», которую он тоже заметил через астрал и которая оказалась так себе — почему бы и не посмотреть, в самом деле, когда еще окажешься на знаменитом Жасмине!

Проблема была в другом: их новый штурман только и делал, что рисовал. Нельзя было остановиться хоть на минуту — например, купить у уличного лоточника сосиску в тесте по цене втрое от привычной на Земле — как он хватался за бумагу и блокнот.

Бэла быстро поняла, что единственный способ куда-то дойти с Володькой — шагать быстро, не останавливаясь и не давать ему ни на чем остановить взгляд.