Соло для оркестра

Первые лодыри и прогульщики, Митё и Яро, спровоцировали нападение на бедного Мишко. Каждый через это прошел. Почему именно он должен быть исключением? Однако ему не понравилось, что экзекуцию организовали именно эти лодыри. Мишко шепнул пару слов тому, другому. Он имеет на то право. Каждый имеет право. Вскоре парочка провокаторов заойкала и заохала. Больше всех усердствовал Мишко.

Все вместе это называется борцовский ковер. Раскладывание и складывание ковра тоже сюда входит. Эти операции съедают добрую четверть часа на каждой тренировке. Такой уж зал. Помещение маленькое. Чтобы ковер не занимал много места, его нужно тщательно сложить и убрать. А когда понадобится, опять разложить.

Воодушевление. Энтузиазм. Сверхэнтузиазм. Пусть любительский. Собственно, все у них любительское. Но ничего! Они еще добьются своего. Со временем. Их убежденность проникнет в жизнь. Гибкий путь. Техника. Не злоупотреблять своим уменьем. Быть честным, вежливым, деликатным. Мускулы и дух. Спорт. Потом им будет легче. Будут возможности. Будет настоящий спортзал.

— Ну, брат, я тебя растаскал!

— Ладно, признаю — ты был лучше.

— Досталось тебе на орехи.

— Что да, то да.

— Здорово я тебя поймал!

— Мне и самому понравилось.

Спокойствие. Чувство собственного достоинства. Умение ориентироваться в ситуации. Трезвая оценка своих сил и способностей. Перенос спортивных критериев в повседневную жизнь вначале поражал окружающих. Он изменился. К лучшему. Научился признавать поражение, отказываться от проигранного. С улыбкой. Со временем он к этому привык. Но для него неожиданным был момент, когда он сам себя признал. Когда он позволил себе называть себя спортсменом. Это означало подчинить свои действия еще одному критерию: по-спортивному ли я поступаю? Во многих сложных ситуациях это ему помогло. Но и сделало жизнь более трудной. Поначалу больше давало о себе знать это ее усложнение. Но с другой стороны, многое и упростилось, вознаградив его с лихвой. Появилась уверенность. Уверенность, что он поступает правильно. Состояние, когда человек знает, что он прав.

Спорт. Физическое и духовное развитие. Обретение титула, который ты, собственно, присваиваешь себе сам. Спортсмен. Обретение спортивного духа. Вкус к честной игре. Тренированное тело. Защитные рефлексы. Специальные знания. Вот главный выигрыш. Вот самый замечательный иппон.

Финал. Длинный коридор. Дружный топот десятков ног. Пальцы развязывают традиционный, веками установленный узел пояса. Пропотевшие кимоно летят в сумки. Голые тела под душем. Смываются соленые струйки пота. Струйки холодной воды на спину. Изо рта в лицо соседу. Фехтование полотенцами. Куртка, завязанная мертвым узлом. Спрятанная шапка. Погашенный свет. Скрежет ключа в руках нервного сторожа. На улицу вывалился клубок. Орда. Рой. Табун молодняка.

Из пространства, помещения, в котором только что кипела молодая жизнь, — в темноту. Во тьме тоже приходится ходить. Случается иногда, Случаются и непредвиденные стычки. Пьяный.

— Гони монету!

— Оставьте меня в покое.

— Сопляк, давай сюда деньги.

— Да пустите же меня!

Нет, не пустил. Что ж, поделом тебе. Пригодился старый добрый бросок через бедро. Глухой удар тела о землю. Нечленораздельный рев. Угрозы. Но путь свободен.

И в заключение: все едут вместе в пустом трамвае. Трёп.

— Парни, уступите место старушке!

— Эй, тетка, вон там есть свободное место. Для инвалидов.

— Чтоб тебя приподняло да треснуло, какой же я инвалид?

— А то кто же? Я ведь тебя сегодня самолично заломал.

— Ребята, который час?

— Сейчас узнаешь, сколько пробило! — На лоб спросившего сыплются щелчки.

— Вот этот едет зайцем — тот самый, который не уступил место контролеру.

— Купите билетик. Настоящий, трамвайный. Дешево отдам!

А он сидел и слушал. И было у него тепло на душе от сознания, что он — с ними. С этой дружной, равноправной компанией.

Со временем их пути разойдутся. Останутся лишь воспоминания. О молодой дружбе. О молодых временах. А помнишь? Не забыл? Как тогда…

Из них выйдут почтенные отцы семейств. Но некоторые так и не расстанутся с гибким путем. Будут судить, тренировать, передавать эстафету дальше. Другие растолстеют. Превратятся в увальней. Утратят чувство контакта. Но и у них сохранятся воспоминания и спортивный дух — он-то не состарится, как стареет тело.

Он вышел из вагона. Остался один. Свет фонарей обозначил ему дорогу. Он снова готов был затеряться в лесу зданий, в будничной толпе пешеходов. У каждого из них есть свой мир, свой круг, в котором человек перестает быть незнакомым безликим прохожим. Есть этот мир и у него.

Перевод со словацкого Ю. Преснякова.

Андрей Худоба ГЛИНЯНАЯ СКРИПКА