Соло для оркестра

Вот так она узнала, что он уже видел этот фильм. И именно в тот вечер, когда она встретила его на улице, а он ее не заметил. Это открытие ее немного успокоило. Объяснение было такое прозаичное и понятное. Но чувствовалась какая-то недосказанность. Таким расстроенным ей еще не доводилось его видеть.

— А все говорят, что фильм хороший, — возразила она.

Он не ответил.

— И правдивый! — продолжала настаивать она. — Ведь Че Гевара погиб именно так!

Его взгляд она будет помнить до конца своих дней. Злобный и несчастный одновременно. И тут до нее дошло.

— Ты его знал?

Он кивнул.

— Прости меня, — прошептала она. — Наверное, мне тоже было бы неприятно видеть на экране смерть знакомого человека.

И все же он пошел на этот фильм еще. Не раз и не два. И всегда один. Но ей об этом не рассказывал. Она бы так никогда и не узнала, если бы не один человек.

Но это было потом, когда несчастье уже произошло.

Об этом писали все газеты.

Катастрофа на плотине! Служебный автобус на дне озера!

Душераздирающие заголовки и фотографии немногих оставшихся в живых счастливцев. И еще: ВИНОВЕН ЛИ ВОДИТЕЛЬ? РАССЛЕДОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.

Его тела вообще не нашли.

Ее тоже пригласили для опознания некоторых вещей. А потом отвезли к нему на квартиру. С ними поехал и один его сослуживец.

— Карел Немечек, — представился он и смущенно умолк.

Впервые оказавшись в его комнате, она испытала странное чувство. Обстановка там была самая обыкновенная — очевидно, строгая хозяйка не допускала никаких новшеств. Несколько сувениров с Кубы, и среди них засунутая между стекол книжного шкафа фотография. Снимок с Кубы. И на нем — он. Улыбающийся, но в то же время смущенный, рядом еще какой-то парень и…

Че Гевара.

Эта фотография врезалась ей в память. Она вспомнила, как он отказался идти на тот фильм, и, когда они уже вышли на улицу, сказала об этом Карелу. Вот тут и выяснилось, что он смотрел этот фильм не один раз. Карел дважды покупал ему билет.

— Вы думаете, он так восхищался Че Геварой? — спросила она.

— Не знаю. При мне он произнес это имя всего один раз, да и то к слову. Мы говорили о том, что некоторые люди способны на все ради достижения жизненных благ. А он заметил, что встречаются и другие, готовые, если надо, оставить все и уйти в неизвестность безымянными солдатами. Он сказал это как-то вообще, и я сначала даже не понял, что он имеет в виду отъезд Че Гевары с Кубы. Тогда ему пришлось объяснить. Больше мы на эту тему не разговаривали, и я, право слово, совсем не уверен, что он интересовался революционными теориями. Не тот у него характер. Ну а что касается этого фильма, мне кажется, он глубоко переживал смерть человека, которого знал лично.

— Тогда для чего нужна была вся эта таинственность? — удивилась она. — Мог бы просто сказать, что хочет один сходить в кино, я бы поняла…

Карел пожал плечами.

— Он вообще не любил что-либо объяснять. Считал, что каждый должен сам до всего дойти.

Потом подал ей руку:

— Не буду вам соболезновать. Я не поверю в его смерть до тех пор, пока не будет неопровержимых доказательств.

Все это пустые слова, подумала она. Но в душе ее почему-то затеплилась надежда, хотя рассудок говорил, что это бессмысленно и глупо. Ведь если бы каким-то чудом ему и удалось спастись, об этом уже было бы известно.

Позже она решилась и разыскала его бывшего однокурсника. Того самого, с которым он был на Кубе.

— Видите ли, — сказал тот, — не мудрено, что он воспринимал все так эмоционально. Мы тоже были в восхищении от Кубы. Представьте себе студентов, которым вдруг посчастливилось попасть переводчиками в такую прекрасную экзотическую страну. И она стала для нас близкой и родной. У меня тоже есть разные фотографии…

Он улыбнулся:

— Знаете, там даже я ощущал себя настоящим, активным революционером…

— Но его никогда особенно не интересовала политика.

— Еще бы, там он ее просто делал, не знаю, осмысленно или нет. Впрочем, он-то как раз осмысленно.

— А что было потом? Здесь?

— Ну, это вам лучше знать, каким он был здесь.

И она поняла, что подобные разговоры ничего не дадут. Проходили недели, потом месяцы. Она переехала жить в тот городок, где работала в больнице. Никто ее уже никуда не вызывал, но она все время ждала каких-то событий.

Каких именно? Об этом ей думать не хотелось.

Иногда она приезжала в гости к своей однокурснице, но та вскоре вышла замуж и переехала. Ездить стало не к кому. Но она все-таки приезжала и бродила по улицам, надеясь на чудо, как в тот раз, когда она ночью возвращалась домой.

Наверное, все бы в ней давно перегорело, не попадись ей в руки та газета. И снова в дело вмешался случай. Эту газету кто-то забыл в приемном покое. Она была довольно потрепанная, бог знает, кто мог ее там оставить. Перелистывая страницы испанского текста, она задержала взгляд на одной фотографии. Это был снимок каких-то пленных повстанцев, которых судили в одной из латиноамериканских стран. Четверо молодых людей. Все заросшие и очень похожие друг на друга.