Соло. История щенка гиеновой собаки

Нас, разумеется, беспокоила судьба стаи Чингиз-хана, и несколько дней мы безуспешно разыскивали её. Найдут ли они воду и пищу и скоро ли? Когда мы наконец добрались до равнины за горами Гол, собак не оказалось и там. Исколесив всю равнину, на закате, когда собаки обычно отправляются в путь, мы въехали на холм и стали осматривать местность в бинокль. Мы пробыли там до полной темноты, но и в этот вечер нам пришлось примириться с неудачей.

Переночевав в машине, наутро мы возобновили поиски. Но нас снова постигла неудача. Быть может, собаки поднялись вверх, в горы, или ушли в находившееся поблизости ущелье Олдувай — ни в одно из этих мест мы не могли за ними следовать и вынуждены были вернуться в Ндуту за бензином и продуктами, так как решили продлить поиски. Двадцать пять собак как сквозь землю провалились, хотя мы уговорили Майка помочь нам в розысках и, кружась над равнинами на его маленьком самолёте, осмотрели за несколько часов такие пространства, которые на машине было бы не проехать и за двое суток.

Ещё два дня мы колесили по равнинам на двух машинах, по пришлось сдаться. Лендроверы на бездорожье пожирают неимоверное количество бензина — предприятие оказалось слишком дорогим и, судя по всему, совершенно безнадёжным. Прекратив поиски стаи, мы решили обсудить судьбу Соло.

Пока мы с Джеймсом были заняты поисками, Джейн заботилась о щенке. Соло прекрасно питалась — лучше, чем когда бы то ни было, и живот у неё был круглый, набитый до отказа. Но когда она встала, мы ужаснулись — марафонский бег, в котором ей пришлось участвовать на месяц раньше положенного срока, изуродовал её передние лапы: они прогибались в запястье почти под прямым углом. Мы решили дать ей как можно лучше отдохнуть, кормить её посытнее и положиться на природу: постепенно ослабленные суставы и связки выпрямятся и окрепнут.

С самого начала мы не хотели приручать Соло. Судьба диких животных, ставших ручными, почти всегда одинакова: либо их ждёт печальный конец, потому что им навязывают тот образ жизни, к которому они никогда не смогут вполне приспособиться, либо, как только они становятся крупными, сильными и потенциально опасными, их приходится отдавать в зоопарк или пристреливать. Поэтому мы постановили: как можно меньше возиться с Соло — не больше, чем необходимо, чтобы поддержать в ней доверие к спасшим её людям. Мы постараемся, чтобы ей было у нас хорошо, но наша коночная цель — выпустить её в родную стаю, как только она наберётся сил.

Этот план казался вполне разумным, но нас ожидало немало проблем и затруднений. Во-первых, мы никак не могли предугадать, примут ли её обратно после того, как она побывала у людей. Может случиться, что собаки встретят её, как чужую, прогонят из стаи, а то и убьют. А вдруг она сама испугается своих родичей и убежит от них? Однако ответы на эти вопросы могло принести только время. Прежде всего надо было попытаться во что бы то ни стало отыскать стаю Чингиз-хана.

Мы единогласно решили, что будем держать у себя Соло ровно месяц. Выпустить её мы собирались в полнолуние, когда можно будет следовать за стаей и возможно дольше наблюдать всё, что произойдёт с Соло после её освобождения.

В течение следующих трёх недель разыскивать стаю не имело смысла. Мы с Джеймсом засели за расшифровку своих бесконечных магнитофонных записей, Джейн вернулась к материалам о поведении шимпанзе, и все мы вместе ухаживали за Соло.

Мало-помалу к щенку возвращались силы. Мы прибавляли в еду кальций и витамины, и Соло подолгу лежала и мирно отдыхала.

Когда мы впервые хорошенько осмотрели её, то увидели, как сильно она пострадала от острых зубов щенков Ведьмы. Хвост у неё был почти совсем голый, уши тоже ободраны — там, где кожа была вырвана кусочками, их края напоминали бахрому. Все туловище было покрыто шрамиками заживающих укусов, а на ушах следы зубов походили на сквозные дырочки. Но теперь, когда её больше никто не дёргал и не таскал, у неё начала расти шерсть, и вскоре бесчисленные шрамы были уже прикрыты. Джейн щедро посыпала Соло порошком от блох — в её редкой шёрстке их было чересчур уж много.

Гиеновые собаки отличаются сильным, резким, чрезвычайно неприятным запахом. Мы очень скоро убедились в том, что помёт Соло и вправду источал ужасный запах, да и сама она тоже начинала довольно сильно пахнуть, когда пугалась. Кроме того, она испражнялась от страха — к нашему огорчению, это случалось с ней каждый раз, когда мы брали её на руки. Но если её не тревожили, от неё совершенно не пахло.

Джордж соорудил для Соло небольшую конуру, огородив её проволочной сеткой, но только через две недели она решилась самостоятельно выбраться в свой дворик. Большей частью она лежала в уголке, свернувшись, и отдыхала. Когда мы подходили, она глядела на нас во все глаза, а когда её брали на руки, застывала, как каменная. Было совершенно очевидно, что она чувствует себя несчастной.