Соло на раскаленной сцене

Отложив телефон, Рита откинулась на спинку стула и снова устремила взгляд на деревья. На террасе включились фонари, и от этого контраста парк казался еще темнее — почти непролазной чащей, хотя днем в нем отлично были видны скамейки и ухоженные клумбы. Она думала об Анфисе Мазуркевич и о словах Светланы Мефодьевны, сказавшей, что все могло сложиться иначе, если бы женщина не рассорилась с сестрой. Надо же, она вырастила двоих сыновей, которые должны были стать надежной опорой матери на старости лет, а вместо этого она оказалась в богадельне, всеми покинутая. Сложная штука жизнь… И все же Рита была убеждена, что каждый человек заслуживает то, что получает. Просто зачастую мы не в силах предвидеть последствия собственных поступков. Если бы люди обладали такой способностью, многих несчастий удалось бы избежать.

— Вот уж не думала, что Стасик станет меня разыскивать!

Анфиса Петровна казалась потрясенной. Рита решила слукавить, сказав, что ее персоной интересуется племянник. Если бы Анфиса узнала, что речь идет об убийстве, она могла замкнуться, а этого Рита вовсе не желала. Тетка Стаса выглядела совсем не так, как представлялось Рите. Та виделась ей беспомощной старушкой, в двух шагах до смертного одра, но навстречу ей в фойе дома престарелых вышла цветущая пожилая дама с безупречной прической и маникюром, одетая хоть и недорого, но с большим вкусом, в ушах — серьги, на пальцах — золотые кольца. Только выражение лица Анфисы Мазуркевич говорило о том, что перед Ритой потерянный, запутавшийся человек. Она не удивилась тому, что ее желает видеть незнакомка — похоже, даже обрадовалась: судя по всему, женщина не избалована визитами.

— Как он? — спросила Анфиса после того, как первое удивление улеглось. — Здоров?

— Вполне, — улыбнулась Рита. — Живет в Санкт-Петербурге, работает по специальности.

— То есть он музыкант?

— Да.

— Надо же… Мне всегда казалось, что сестра с мужем зря потворствуют Стасу в том, что не может стать его профессией, которой зарабатывают на жизнь! Видимо, я ошибалась… И это не единственная моя ошибка.

В голосе Анфисы прозвучала горечь, и Рита поняла, что она имеет в виду собственных сыновей.

— Я с трудом вас нашла, — заметила Рита.

— Еще бы! — криво усмехнулась пожилая женщина. — Думала ли я, что на старости лет загремлю в такое место?

Она обвела взглядом окружающую их обстановку. Заведение не из худших, но отчаянно нуждается в ремонте, да и мебель старая, советских времен. Видно, что за ней ухаживают и пытаются обновлять, но ничто в этом мире не вечно.

— Наверное, это мне за мои грехи, — продолжала Анфиса, пока Рита соображала, что ответить на ее реплику. — Недаром говорится, что мы рано или поздно за все расплачиваемся…

— Простите, о каких грехах вы говорите?

— Я очень виновата перед Стасиком… и перед сестрой тоже. Я не поддержала ее в трудную минуту и вот теперь сама оказалась в положении, когда мне отказали в поддержке. Что ж, за все нужно отвечать!

— И все-таки я не понимаю…

— Конечно, не понимаете! Когда сын Оленьки погиб, я как могла старалась ей помочь, но что можно сделать в такой ситуации? Да и жили мы, как говорится, не в ближнем краю…

— Погодите, Анфиса Петровна, какой сын — разве у вашей сестры были дети, кроме Стаса?

Пожилая женщина внимательно глядела на Риту, молча теребя край льняной юбки.

— Вы, похоже, ничего не знаете, да?

— Должна признаться, мне известно лишь то, что рассказывал Стас, — честно ответила Рита. Зачем врать, если необходимо выяснить у Мазуркевич как можно больше: кто знает, что из добытой информации окажется полезным? Анфиса тяжело вздохнула и на некоторое время погрузилась в молчание. Рита надеялась, что она раздумывает не над тем, говорить или нет, а прикидывает, как начать. Она не ошиблась.

— Видите ли, — произнесла наконец тетка Стаса, — у Оли и Дениса была отличная семья. Я, откровенно признаюсь, завидовала им. Мой муж дал мне все, чего только можно было пожелать по тем временам, ведь он имел хорошую работу, высокую должность, но между нами никогда не было той теплоты и доверительности, какие присутствовали в их взаимоотношениях. Когда родился Илюша, Оля и Денис стали абсолютно счастливой парой. Они хотели еще детей, но моя сестра перенесла серьезную операцию и, к сожалению, не смогла больше рожать. Всю свою любовь они отдавали Илюше. Он рос хорошим, добрым мальчиком, но совершенно не артистичным. Слухом музыкальным он обладал, но не более — как Оля ни старалась, ей не удалось развить в нем даже мало-мальского таланта: у Илюши напрочь отсутствовали способности к музыке. Зато он отличался логическим складом ума и со временем стал проявлять интерес к математике и физике. Неудивительно, что по окончании школы Илья поступил на физико-математический факультет Московского университета.

— Московского? — удивилась Рита. — Разве в Волгограде не нашлось подходящего учебного заведения?