Соло

Дела не представлялись так же хорошо, когда к концу злополучного дня они привезли истекающего кровью Солдата в кажущийся безлюдным местный госпиталь. Передав своего друга в чужие руки, он провел беспокойную ночь в пустых полутемных коридорах, следя за редкими передвижениями медсестер и врачей и тревожно прислушиваясь к каждому звуку. Он совсем упал духом, когда, казалось, различил тихо произнесенное кем-то слово “ампутация”. Из этого состояния его вывело пришедшее ранним утром известие, что операция закончилась – из плеча вынули множество осколков кости, рука осталась на месте – и что Солдат спит под наркозом в палате.

В улучшенном настроении он расположился на видавшем виды диване в комнате ожидания и заснул на несколько часов, пока шум начинающегося дня не разбудил его. Предстояла еще одна нелегкая обязанность – звонок жене Солдата. Он дождался, когда его друг проснется, обменялся с ним несколькими словами и после этого, как ему казалось, убедительно сообщил жене, что все в порядке и нет причин для большого беспокойства. К его облегчению, на другом конце телефона плохая новость была встречена с присутствием духа и деловитостью. Через несколько часов она была в госпитале. Вскоре после этого он отправился домой на попутной машине.

Известие о происшествии мгновенно распространилось по городу. К Солдату и в хижину зачастили друзья с заботами и расспросами. Еще по дороге в госпиталь Солдат и он без лишних объяснений договорились сказать всем, что камень упал во время их совместного восхождения в двойке, чтобы избежать ненужных вопросов. Эта заурядная альпинистская история была принята всеми, за исключением, по их обоюдному подозрению, не подававших виду жены Солдата и Круглолицей. Первую неделю, пока Солдат был еще близко, он навещал его каждый день и всегда находил в хорошем настроении. Солдат на удивление легко переносил свое злоключение, оптимистично говорил о выздоровлении руки и, казалось, наслаждался временным бездельем.

* * *

Лето быстро набирало силу. Снег почти исчез с вершин ущелья, оголил их некрутые, покрытые зеленой травой и яркими цветами склоны, открыл к ним простые пути. Вершины опять приняли, порой обманчивый, вид доступности и безобидности. В жаркие дни, нагретые полуденным солнцем, они уступали в привлекательности укромным тенистым уголкам вдоль поросших густой растительностью полных ручьев. К этим уголкам и ведущим к ним тропам зачастили горожане с большими рюкзаками. В ущелье пришла оживленная, курортная пора.

Они с Монетой отправлялись теперь только в многодневные дальние вылазки, ночуя под открытым небом, в гротах и шалашах, углубляясь все дальше в горную страну, преодолевая перевал за перевалом, спускаясь в безлюдные ущелья. Когда им приглядывался маршрут на вершину, они останавливались и забирались на нее. Воздух уединения и тишины наполнял их легкие, облагораживал их мысли и упрощал их желания. Они согревали друг друга прохладными ночами, делились едой и водой и научились обходиться несколькими словами в день. Монета легко переносила свое нетипичное собачье детство. Она проявляла достаточно терпения, застегнутая в рюкзаке, благоразумия – на крутых, опасных местах и, высунув язык, охотно отмеривала короткими шажками длинные тропы.

Искателям приключений неизменно нравилось возвращаться домой в пахнувшую Круглолицей хижину, несмотря на то что внимание хозяйки не принадлежало теперь только им. Возвращение Круглолицей в ущелье было краткосрочным. По окончании лета она собиралась в город продолжать учебу и старалась проводить как можно больше времени со своим маленьким сыном. Круглолицей хватало на всех. За неимением выбора, друзья терпеливо переносили постоянное присутствие мальчика в хижине. Втайне от мамы они называли его Разбойником.

Разбойнику повезло с мамой, что он, несомненно, хорошо чувствовал. Наблюдая их вместе, нельзя было не заметить взаимное тяготение и уважение. Мамой Круглолицей руководили безукоризненные инстинкты. Она спокойно и умело направляла неуемную энергию своего сына в безопасное русло. В ее присутствии он заметно смирнел и редко ослушивался. Она играла с ним в разные игры, читала сказки и отпускала в самостоятельные вылазки. Мальчика привлекало окружение хижины: и шумный ручей, и густой кустарник, и каменистые овраги. Вооруженный камнями и палкой, он с азартом охотился за живностью в округе: птицами, бабочками, кузнечиками и змеями, не обескураженный тем, что добыча пока еще ускользала из его рук. Несмотря на старания Круглолицей, светлые волосы Разбойника были всегда спутаны, коленки ободраны, одежда и руки перепачканы. Они быстро нашли общий язык с Монетой и шумно разряжали вместе избыток детской энергии. Наблюдая его в действии, нельзя было не посочувствовать родителям Круглолицей, на попечении которых он оставался осенью.

* * *