Соломенный кордон

— Отгул — когда пожелаете. Есть срочное дело, приходите, ребятки, пораньше.

В положенное время мы были в мастерской. Мыкола уже сидел на верстаке и ел свое сало.

— Кажется, я зря вас вызвал... — Батанов молчал. — Тут на одном участке лава легла не полностью, второй уступ стоит... Почти сто метров шланга во втором уступе осталосъ...

— Двухдюймового, — пояснил Мыкола. — Нового.

— Готовились менять линию, — продолжал Батанов, — и вдруг обвал. Лава легла, а во втором четыре крепи стоят. Первый полностью цел. Я думал, наряд выпишу, но наряда нет. Жалко новый шланг. — Он вздохнул.

Мы знали, что двухдюймовый шланг — дефицит. Для этого нас вызвал начальник в выходной, но какой дурак будет рисковать из-за шланга головой? Угольные комбайны остаются в завалах, тут шланг.

— Может быть, съездим, посмотрим? — Начальник посмотрел сначала на меня, потом на Геннадия.

Что тут скажешь?

— Посмотреть можно, — согласились мы,

— Тягнырядно, ты останешься на дежурстве.

Крякнув, Батанов помчался переодеваться в шахтерку, а нас послал к стволу.

Участок, где случился обвал, назывался «Соленым» и был расположен на горизонте 620 метров. В параллельной, из которой чернел выход в лаву, нас ждал горный мастер участка. Угрюмо поздоровавшись с Батановым, он с любопытством взглянул на нас.

— Ну, что дела?

— Линию надо выручать...

— Как уступы?

— Стоят!.. Правда, время от времени трещит все и такие глыбы пролетают... — Он запнулся, по-видимому, вспомнил, зачем мы пришли. — Но это по завалу, а так вроде ничего.

Батанов полез к первому уступу и посветил в завал.

— Угомонилось... — Он светил в узкий проход, чутко прислушиваясь к треску стоек. — Давит по завалу, а здесь вроде хорошо. Ну, ребятки, попробуем?

— Можно. — Геннадий снял пиджак спецовки и укрепил получше прожектор на каске.

— Погоди, резвость — она не всегда нужна.

Батанов тоже разделся.

— Вы с нами?

— Оставайтесь на параллельной, а я пролезу по второму уступу, посмотрю. Может быть, оставим это дело... — Он протиснулся между крепежными стойками и полез вверх.

Мы стали ждать Батанова на параллельной. Честно говоря, я не думал, что он полезет первым. Вообще Евсеевич был непонятным человеком. Постепенно мы привыкли к его крику, поняли, что он незлобивого характера. Руки у него золотые. Слесарь он — мог сделать все, от простого гаечного ключа до часов. Батанов напоминал нам мастера нашей группы, у которого мы учились в ремесленном. Только тот был спокойнее и совсем по-другому относился к лодырям. Он давно бы взашей выгнал Мыколу или заставил бы его работать по-честному. А Евсеевич и нарядов больше выписывал Мыколе. Я помню, как Генка, увидя, как Тягнырядно считает деньги, спросил меня:

— Неужели часть зарплаты Тятнырядно отдает начальнику?

— Непохоже. Кажется, Батанов честный мужик.

— Может, они родственники?..

— Эта мысль ближе к истине, а там шут их знает... Может, и отдает.

«Вот и сегодня начальник оставил Мыколу в мастерской, а мы лезь в завал...»

Возвратился Батанов.

— Шланги взять можно. Крепь стоит.

Начальник остался в первом уступе, потому что во второй не мог бы пролезть — так сдавило вход.

Мы полезли к шлангам.

— Осторожно, — крикнул Батанов. — Осторожно, ребятки...

Я почувствовал, как у меня дрожат колени. Вроде и не страшно, а колени трясутся. Усилием воли я попытался унять дрожь. Ни черта! Ноги продолжали дрожать, будто меня трясла лихорадка.

Шланги лежали у самого завала. Порода, как острия огромных пик, целилась нам в голову. «Можно брать, — вспомнил я слова Батанова. — Хотя бы завал не разыгрался...» Прислушался — тихо.

— Держи! — толкнул меня концом шланга Геннадий. Я взял шланг и осторожно стал опускать его начальнику.

Крыша надо мной была в каких-то белых полосах, такие же полоски, похожие на иней, проходили по пласту.

«Соль, — догадался я. — Вот почему пласт этот называют «Соленым». Я перебрал названия других участков: «Водяной» — самый мокрый, «Валюга» — по обвалам первое место, «Грязный» — уголь пополам с породой, «Коксовый» — уголек первый сорт, «Пугачевка»... Почему «Пугачевка»? Может быть, этот пласт открыл какой-нибудь Пугачев? А может, погиб там хороший человек и забойщик по фамилии Пугачев? Пока я ломал над этим голову, успокоился, дрожь унялась. Спрошу когда-нибудь об этом Батанова...

— Все! — с облегчением сказал Геннадий, подавая мне последний шланг.

— Все! — крикнул я вниз начальнику.

Геннадий подлез ко мне и посветил в лицо:

— Нервы у тебя железные... А с меня сто потов...

— Какие там нервы, знал бы ты... Давай-ка отсюда побыстрей!..

В параллельной нас встретили горный мастер и Батанов. Горный мастер придержал меня и шеннул на ухо:

— Может, к нам на участок возьмете перевод? У нас можно заработать...

— Нам деньги не солить.

Сложив шланги в штреке, мы пошли на-гора. В клети Евсеевич сказал:

— Занесите инструмент, и можете идти домой. Отгул в любой день...

Батанов явно спешил. Он хотел сообщить инженеру о шлангах па вечернем наряде.

— Лихо мы рванули! За два часа управились. Давай побыстрей, заскочим в мастерскую и в баню. Еще успеем со второй сменой. — Генка заспешил.