Соломенный кордон

На улице нас ждал Батанов.

— Тягнырядно мне рассказал все. Я не хочу ругать вас, но надо было ввести меня в курс дела... Черствые вы, ребятки. Я знаю его с детства, сосед мой. После смерти матери взял его подростком в ученики к себе в мастерскую. Так у меня и работает. А девчонки эти — его сестры. Один он их воспитывает и кормит. Для них Мыкола и мать и отец... — Батанов помолчал. — Хорошие девчата, с первого класса отличницы, может, и школу с золотыми медалями окончат. Мыколу мне, ребятки, жалко. Посмотрю, сколько он дома работает... и свиньи у него, и всякая птица, огород, сад... — Батанов запнулся. — А я видел, как вы дразнили его собаку...

Генка смотрел под ноги.

— Знаете, ребятки, у меня такая мысль играет: что, если Мыкола будет работать в паре с кем-нибудь из вас? Ну, к примеру, с тобой, Геннадий.

Генка молчал.

— Я вот не подумал над тем, что будет с Мыколой лальше. Он ведь очень замкнутый парень. Друзей у него нет, а парню скоро стукнет двадцать два года. По возрасту он должен быть для вас примером... — Батанов закурил. — Выручайте старика.

— Может, Алексей с ним поработает?

— Пусть выздоравливает, там посмотрим... — ответил я.

— Тоже правильно! — Батанов пожал нам руки и заковылял своей медвежьей походкой к шахте. Ему надо было успеть на второй наряд.

Мы шли молча. Я думал о том, что через месяц-полтора, а то и раньше нам придется работать с Генкой в разные смены. Он, наверно, подружится с Галиной. Она ему нравится, и он ей. Я видел в больнице, как она посмотрела на него.

— Алексей, как ты думаешь, легко было Мыколе воспитывать девчонок?

— Сам знаешь.

— Теперь понятно, почему Батанов так к нему относился...

— Тебе понятно, а мне нет.

— Пошли в степь. Побродим... Весна-то какая.

Я согласился, постепенно успокоился, и обида моя прошла. В конце-то концов, работать мы будем в одной мастерской. И если Геннадий подружится с Галиной — не так уж плохо. Вместе нам веселей будет. Чтобы я не считался третьим лишним, можно и мне завести знакомство с Людмилой. Она, пожалуй, лучше, чем Галка... Пора. Несколько наших ровесников уже встречаются с девчатами.

Мы перебрались через глубокий овраг, на дне которого еще лежал снег, и вышли на самый высокий холм.

— Смотри, какая трава! — удивился Генка. — Скоро зацветут тюльпаны!

Меня ошеломил голубой простор степи, яркая щедрость солнечного света, звон жаворонков... Душу мою захлестнула непонятная теплота, и так захотелось сделать что-нибудь хорошее и доброе, не только для друга, а для любого незнакомого.

— Ген, давай нарвем цветов и подарим их первому человеку, который нам встретится.

— Да ты совсем? Вот представь, идет какой-нибудь товарищ, а ты к нему с цветами. «Ошалел парень?» — наверняка подумает он. Вот если нарвать и зайти к Тягнырядно домой да приподнести девчатам. Тут смысл есть. — Он поглядывал на меня после каждого слова.

— А что, я, например, согласен. Только как быть с собакой? И что делать, если нас выставят?

— Переморгаем, нас же двое... Чего бояться...

Наконец мы стали работать по-человечески. Нас вписали в общий график, дали первую смену. Вначале просто не верилось, что вечером не надо идти в школу, а ночью — бежать на шахту.

Тягнырядно по-прежнему работал в ночной. После больницы он стал осторожней. Все знали, что Мыкола спит, но где — оставалось тайной. Нам с Генкой теперь было безразлично, а Батанов, как и раньше, позволял ему все.

Последнее время я что-то не совсем понимал Геннадия. Он все больше и больше замыкался, и я стал подозревать, что друг мой завел какие-то секреты.

Восьмой класс мы окончили, теперь надо отсылать документы в мореходное училище. Раньше мы так договаривались, но Генка что-то помалкивал.

— Доктор, ты что-то не торопишься, а уже пора нам посылать бумаги в мореходку, — напомнил я ему.

— Пора, — вздохнул он, — завтра приступим.

— По-моему, ты раздумал.

— Придираться начинаешь... Завтра, ясно?

— Ясно, как днем.

Постепенно секреты друга раскрывались. Главный из секретов заключался в том, что Геннадий встречался с Галиной. Встречаешься — дело твое, но зачем таиться? Я бы, например, не таился.

После экзаменов в школе я стал ходить на танцы, иногда даже танцевал с девчонками, а вот чтобы встречаться с какой-нибудь одной — не было этого. Они мне все нравились, конечно, Людмила больше всех, и об этом знал Генка, но уходил к Галине на свидание тайком от меня, а Людмила на танцы не приходила. Я злился на Геннадия, но все-таки избегал всяких объяснений, делал вид, что мне все безразлично, не терять же друга из-за девчонок.

Геннадий за год здорово изменился, даже я заметил это. Он возмужал, заметно подрос, старшие слесаря обращались с ним, как с равным.

Особенно много времени Геннадий стал уделять себе. Часами он мог торчать перед зеркалом, примеряя рубашки, осматривая брюки — нет ли где пятнышка или складки. Да что тут рассуждать — друг действительно стал взрослым, если у него уже есть невеста — Галка. Ладно, когда-нибудь сам придет со своими секретами. Обида на друга то утихала, то подымалась с новой силой. Сегодня перед спуском в шахту он меня ошарашил совсем.