Сома-блюз. Романы

Стоял один из тех дней, которые время от времени бывают в Париже. Голубое небо потрясающей прозрачности. Мастером-Дизайнером здесь и там с безупречным вкусом разбросаны несерьезные белые облака. Под элегантными мостами Мирабо, де Гренель, де Бир-Хаким, д'Йена течет искрящейся серебристой змеей Сена, разделенная этими мостами на сегменты.

День был великолепный. Толпы переполняли улицы. На Форуме и на широкой террасе перед Бебором соперничали две музыкальные группы, стараясь завоевать внимание публики. Одна в национальных костюмах Бретани исполняла фольклорные танцы. Другая, южноамериканская, состояла из двух ведущих гитар, бас-гитары и сопрано-гитары.

Я балдею от хорошей хуапанги, поэтому подошел, чтобы послушать их музыку, и узнал Хуанито, парагвайца, лидера группы из «Эль Манго Энкантадо». На нем была белая рубашка с оборочками и с широкими, надутыми воздухом рукавами.

- Об, встречай меня после выступления. - Засунув маракасы под ремень, он вспыхнул широкой улыбкой. - У меня есть для тебя новости об Алексе.

- А, у тебя новости. Я буду в «Ле Пер Транкиль», выпью чего-нибудь.

Удивительно, как легко подцепить информацию, если знаешь, где ошиваться. По-моему, без преувеличения можно сказать, что я самый искусный в западном полушарии охотник за информацией. Конечно, это талант такой же, как и другие, и его главная составляющая - терпение.

- Привет, ты здесь, парень, - двадцать минут спустя сказал мне Хуанито, оставив своих приятелей обходить со шляпой слушателей. - Как поживаешь, а?

Вдобавок к рубашке с рюшами на Хуанито были обтягивающие, как собственная кожа, штаны тореадора, спортивные туфли «найк» и белая с синим косынка в горошек, небрежно завязанная вокруг шеи, как у Джона Фойта в «Полночном ковбое». На этот раз он одарил меня мальчишеской улыбкой вместо обычной мрачной ухмылки апаша.[24]

- Послушай, Об, ты все еще хочешь увидеть Алекса?

Радостная улыбка и сияющие глаза Хуанито сказали, что это будет мне чего-то стоить. Наверно, дорого. Никто так не любит вас, как парень, который собирается ополовинить ваш кошелек.

Я помедлил.

- Понимаешь, - начал я, - нельзя сказать, что я ищу его. Я имею в виду, что рад бы повидаться с ним, раз уж я в Париже. Но, если не повидаюсь, тоже не велика беда. Понимаешь, что я имею в виду?

Лицо Хуанито увяло. Я наблюдал, как счетная машинка в его мозгу сбросила тридцать процентов с цены, которую он собирался запросить за свою, возможно фальшивую, информацию.

- Брось, Об, - воспрянул он, снова натянув улыбку. - Я знаю, что ты должен найти Алекса, а это ведь чего-то стоит, правда?

Я признал, что, вероятно, несколько франков, пожалуй, мог бы заплатить. Потому что ничего особенно волнующего от Хуанито не жду, так, пустяки.

- А сколько будет стоить, если я, допустим, отведу тебя прямо к нему?

- Можешь отвести? - спросил я.

- Ну, не прямо сейчас, но скоро. Однако сначала ты должен сказать мне, сколько это будет, по-твоему, стоить.

- Хуанито, если ты можешь отвести меня прямо к Алексу без крохоборства и мелочной торговли, - я наградил его тяжелым взглядом, - то получишь двести американских долларов, и я сделаю тебе любезность.

- Какую любезность?

- Я не скажу жандармам, что у тебя нет разрешения на работу во Франции.

- Как ты об этом узнал? - Его будто стукнули алебардой.

- Я не выдаю своих источников. - И своих счастливых догадок тоже.

- Пусть будет пятьсот, о'кей? У меня есть люди, чтобы позаботиться о справке для жандармов.

Я хотел было стоять насмерть, но потом решил, какого черта. Если это чьи-то деньги, потому что взятка и подкуп входят в расследование и оплачиваются клиентом, а возможно, и двумя клиентами, то пусть так оно и будет.

- Ладно, - согласился я. - Когда мы это сделаем?

- Встречай меня сегодня ночью перед Сент-Осташ. Знаешь, где это?

- Конечно, знаю. Ты что, принимаешь меня за туриста? - Я всегда могу найти любую точку в МОЕМ Париже.

- О'кей, там и увидимся.

- Подожди минутку, в какое время?

- Давай, Об, сделаем это в полночь?

- Прекрасно, - сказал я. - Только окажи мне одну любезность, о'кей?

- Конечно, Об. - Он улыбнулся, но выглядел немного озадаченным.

- Перестань называть меня «Об». Ты южноамериканец, а не француз, у тебя нет оправдания в придыхании. Попытайся - Х-О-Б.

- …О-Б, - повторил Хуанито.

- Гораздо лучше, - одобрил я. - Hasta mas tarde. Не опаздывай. - И я ушел, погрузившись в размышления: полночь, гм-м. Интересно, что бы это значило.

33. ВИКО В ПАРИЖЕ

В тот же день ближе к вечеру я сидел на скамейке возле Сены, ожидая увидеть кого угодно, кроме Вико. Он сел на другой конец скамьи, но ничего не сказал.

Сегодня было воскресенье. Я вспомнил, что вчера он участвовал в соревнованиях по виндсерфингу в Гонфлере. Как предполагалось, сегодня, в случае, если он выиграет, Вико должен заплатить мне деньги Фрэнки Фолкона за доски. Глядя на него, я не мог определить, что произошло. Он не казался победителем с сияющими глазами. Но он не выглядел и как опущенный в воду проигравший. При таких обстоятельствах лучше всего спросить.

- И как прошли соревнования по виндсерфингу?