Сомнамбула

– Благодарю вас, Петр Федорович, узнал все, что требовалось…

Выйдя на свет, Ванзаров зажмурился. Рядом уже стоял Зосимов. Передвигался он бесшумно. Или все время стоял снаружи.

– Дамы после зеркала слезами обливаются или вне себя от радости.

– Я не дама, а чиновник сыска, – ответил Ванзаров. – Мне эмоции не полагаются.

– Что ж, вам видней, – сказал Зосимов, пряча брелок в кармашек жилетки. – Одна мадам как засмотрелась в зеркало, так и назвала вашу фамилию. Вспомнил, откуда она мне знакома…

– Что за дама?

Зосимов пожал плечами.

– Красивая, молодая, богатая. Только холодная больно, как статуя. Ваша знакомая?

– Не имею чести знать, – сухо ответил Ванзаров. – А господин Квицинский заглядывал в зеркало?

– Это который из медиумического кружка? Молодой и шустрый? – Зосимов основательно покивал. – Прибежал чуть не в первый день. Потом еще приходил, очень был доволен зеркалом… Он меня в медиумический кружок позвал. Наверно, как уральскую диковинку для столичных друзей. Забавный малый, все про зеркало выспрашивал. Усидчиво ответы искал. Не то что вы…

– В чем я ошибся, Петр Федорович?

Зосимов сцепил пальцы со следами заживших ожогов.

– Не обманывайте, Родион Георгиевич. Да вы не меня, а себя обманываете. Ничего вы не увидели. Ничего вам зеркало не открыло. Потому что не верите в спиритизм, не верите ни во что, кроме себя…

– Вовсе нет, доволен результатом.

Хозяин зеркала только рукой махнул.

– Эх, да о чем тут говорить… Ничего вы не увидели, милейший. Ничего. Так и должно быть. Значит, нет у вас силы, чтобы в себя заглянуть. Тяжело это и страшно, в себя глядеть. Как в бездонную пропасть.

– А вы смогли заглянуть в зеркало? – спросил Ванзаров. Он не допускал, чтобы кто-то копался у него в душе.

– Смог.

– Что же увидели?

– Увидел, чему быть и чего не миновать, – ответил Зосимов. Глаза его прятались под зелеными стеклами. Не разобрать, что в них.

– На дне души кроется ад, – сказал Ванзаров. – Увидели свой?

– Мне видеть не надо, я жил в аду, – последовал ответ. Зосимов протянул ладонь. – Когда захотите получить ответы по-настоящему, приходите. Мы тут с выставкой еще несколько дней со скуки дохнем.

43

Дом на Таврической

И все же зеркало было полезным. Ванзаров привык жить по законам логики, совершая поступки, в которых был заранее уверен. Смотрение в полированный черный камень заставило его взглянуть на себя с неожиданной стороны. Он вдруг понял, что похож на механическую куклу, автомат, которую дергает за ниточки логика. Что было полезно для розысков, но сильно мешало быть обычным человеком и получать от жизни мелкие радости, если не считать «Слезы жандарма», которой непременно угощал Аполлон Григорьевич. Чтобы доказать себе, что он не окончательно превратился в истукана и еще может совершать глупости, как в студенческие годы, Ванзаров захотел сделать то, чего никогда бы себе не позволил. Тем более для этого был повод. Одно предположение не давало ему покоя со вчерашнего дня.

Пролетку Ванзаров приказал остановить за несколько кварталов, чтобы извозчик не знал настоящий адрес. По темной улице он быстро дошел до дома и увидел около парадной экипаж, в который садился сам Александр Ильич. Помыслить, что мелкий чиновник сыска вот так без приглашения заявится в дом одного из товарищей министра внутренних дел, не смогла бы даже самая смелая фантазия. И Ванзаров бы не смог. Отступать было поздно. В карете Александр Ильич сидел пока один. Оставались считаные минуты, чтобы совершить безумный поступок, на который второй раз духу точно не хватит.

Подняв воротник и надвинув шляпу, он чуть согнулся, изменив рост, и быстрым, уверенным шагом прошел в парадное. Александр Ильич наверняка провожал незнакомца взглядом. Надо успеть подняться хотя бы на пролет лестницы: разговаривать с Аделью Ионовной на виду ее мужа немыслимо.

Ванзаров успел зайти за поворот перил, когда сверху показалась она. Адель Ионовна была в бальном платье, путавшемся в ногах, и легкой меховой накидке. Чтобы не испугать ее, Ванзаров снял шляпу и поклонился. Она остановилась на три ступеньки выше его. Так она была во всех смыслах выше.

– Вы? – проговорила она в изумлении. – Что вы здесь делаете?

В голосе прозвучала нехорошая нотка: мелкому чиновнику давали понять, чтобы не забывался.

– Прошу простить, дело срочное, – сказал Ванзаров, слушая, насколько разносится эхо по лестнице.

Адель Ионовна оглянулась, проверяя, не следит ли прислуга, высунувшись из квартиры. Дверь была закрыта.

– Как рада вас видеть, – прошептала она. Руки ее были заняты подолом платья, который требовал его придерживать.

– Прошу отнестись к моим словам со всей серьезностью, – начал Ванзаров, ощущая, как жар сжигает лицо, хорошо, что усы не сгорят.

– Готова быть серьезной, – ответила Адель Ионовна чуть слышно. – Ничего иного мне не остается…

– Вам угрожает опасность.

– Мне? Опасность? Родион Георгиевич, вы преувеличиваете…