Сомнения любви

— У меня была леди Агнес — достойная замена матери. Одно лишь письмо леди Агнес помогло восстановить значительный участок памяти, а встреча с матерью вернула еще больший кусок прошлого. И все эти воспоминания крутятся у меня в голове, толкаются и мелькают в безумном танце. Неприятное ощущение, скажу я тебе. Все равно что пытаться идти по земле, которая ходит под тобой ходуном и грозит разверзнуться в любой момент.

— Ты думаешь, ты все вспомнил? — спросила она. Лучше задать вопрос так, чем напрямик спросить, помнит ли он, как влюбился в Дженни и как делал ей предложение.

— Трудно вспомнить, чего я не помню, — с грустной иронией сказал он. — Но после того как я успокоил сознание с помощью медитации, я попытался выставить воспоминания во временном порядке, и картина мне кажется достаточно полной. Исключение — последние месяцы перед аварией. Я помню, как работал над проектом парохода, как готовился к поездке в Шотландию, но в памяти остался провал с осени до того момента, как я очутился в Хартли.

Ей пришлось собраться с духом, чтобы спросить:

— Ты не помнишь своей помолвки?

Он покачал головой:

— Все, что я помню, — это сон, в котором я обнимал Дженни. — Он отвернулся. — Я помню, что всегда… очень хорошо к ней относился.

Несмотря на то что Адам очень осторожно подбирал слова, скорее всего сильно преуменьшая то, что чувствовал к Дженни, слова его причинили ей боль. У нее было тяжелое предчувствие, что с этой стороны чудес ждать не приходится. Дженни была его подругой детства, и когда она превратилась в молодую женщину, Адам полюбил ее и сделал ей предложение. К счастью, Марии все лучше и лучше удавалось контролировать свои реакции.

— Ты помнишь что-нибудь, что могло бы дать ключ к разгадке того, кто пытается тебя убить?

— Ни намека на заклятых врагов или бурную тайную жизнь. — Свободной рукой он указал на статуи индуистских божеств; второй рукой он держал ее руку. — Похоже, моя тайная жизнь ограничивалась лишь этим.

Что еще было бы полезно узнать?

— Поскольку Хэл Лоуфорд больше других выгадал бы от твоей смерти, ты помнишь что-то, что могло бы указать на него как на твоего потенциального врага?

— Насколько я помню, он не умеет лгать, в его характере нет ничего авантюрного, — ответил Адам. — Не представляю его в роли убийцы.

— Но люди могут нас удивлять. — Прикидываться честным и прямодушным — лучший способ ввести людей в заблуждение. Может, именно так и поступал Хэл? — Возможно, после того, как в голове твоей все уляжется, ты еще что-то вспомнишь.

— Может быть. — Он поднялся и помог подняться ей, затем проводил из тайного храма. — Так странно и так чудно, когда в голове у тебя не одни лишь пустые гулкие коридоры. Но леди Агнес была права, когда писала, что у всех нас есть нечто такое, о чем мы предпочли бы забыть.

— Ты имеешь в виду неприятности, которые случились с тобой, или дурные поступки, которые сам совершил?

— То, что случилось со мной, — часть меня. Но то, что я делал сам… с этим уже сложнее. — Он помолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать, но все же решился: — Несколько лет назад я был на приеме во дворце. И там находился один джентльмен из Индии, возможно, дипломат. Все англичане демонстративно делали вид, что его не замечают. Мне следовало бы подойти к нему и заговорить, но я отвернулся. Я не хотел, чтобы меня видели беседующим с этим человеком, не хотел лишний раз напоминать им о том, что я не чистокровный англичанин.

Мария поморщилась:

— С одной стороны, незначительный эпизод. А если посмотреть с другой стороны, ты совершил предательство. По отношению к тому человеку и к себе тоже.

— Именно так. — Он потер шрам. Выглядел Адам совсем плохо. — Наверное, ужасно утомительно постоянно обо мне заботиться, словно я инвалид. Но из того, что я о себе помню до взрыва, следует, что я отличался на удивление крепким здоровьем.

Она подумала о его худощавом сильном теле и сразу в это поверила.

— Ты снова станешь таким же здоровяком, каким был прежде. Через год ты будешь вспоминать это время как занятный сон. — «При условии, что его до тех пор не убьют». — Ты хочешь, чтобы я осталась сейчас с тобой?

Он покачал головой:

— Теперь я буду отдыхать и надеяться, что отдых поможет моему сознанию самому все аккуратно разложить по полочкам. Хотя, возможно, я прошу слишком многого.

— Я никогда не страдала от амнезии, но в голове у меня никогда не было идеального порядка, — сказала она беспечно. — Могу я от твоего имени попросить Формби о том, чтобы он начал расследование с целью выяснить, что случилось с моим отцом? Я хотела бы, чтобы он занялся этим как можно скорее.

Он хотел было кивнуть, но передумал.

— Прежде всего поговори с Рэндаллом — у него лучше получится организовать расследование. И я не могу передать, как я рад тому, что теперь могу вспомнить такие полезные детали!

— Вижу, как ты мучаешься, — тихо сказала она, — и я больше никогда не буду принимать как должное дар памяти.