Сон № 9

– Ох, немирный сон на этой м-мирной земле[116], госпожа Хохлатка! М-мне пригрезились поиски м-металлических нордических нонагонов в какой-то дельте, где целую вечность не м-минует утро среды.

Госпожа Хохлатка потуже затянула завязки фартука.

– Я вам девяносто девять раз говорила, мой господин: «Сливки и мед – сон не придет». А вы каждый вечер устраиваете девонширские чаепития[117]. Ну-ка, поднимайтесь. Завтрак на столе. «Эрл грей» и занзибарские копчушки на гриле, все как вы любите. – Госпожа Хохлатка бросила взгляд на пейзаж за окном. – И впрямь уныло, что и говорить.

Литературный Козлик отыскал свое степенное пенсне среди летейских летописей и вгляделся. Досточтимый дилижанс подкатил к неприветливой обочине, за которой печально пустела пустыня пустынных пустошей.

– Чернильный ландшафт, картонные небеса. Вне всяких сомнений, госпожа Хохлатка: м-мы заехали на поля.

В ложбинах ленивых лощин бормотал боязливый боярышник.

– Мутное имя для мутного места, – заявила госпожа Хохлатка.

– Почва слишком кислая, цвет не держит. Один м-маргинальный герцог настойчиво насаждал настурции и нарциссы, но желтый тут же выцветал. Здесь ведь и вечнозеленые заросли не зеленеют. Не слышно птиц, вороны не летают[118]. Даже низко.

– Ох, да бог с ними, мой господин. Копчушки ваши стынут.

Литературный Козлик поморщился:

– Странное дело, госпожа Хохлатка, но аппетит меня покинул. Разумеется, за рыбу вам огромное спасибо, я ее попозже отведаю. А покамест я не чаю выпить чаю и… – Хвост предложения ускользнул. – Вот досада! Ночью я исписал десятки страниц – куда они подевались? – Он заглянул под стол, в стол, за стол – страницы исчезли. – Это катастрофа! Я начал сочинять несказанно сказочную сказку!

Госпожа Хохлатка, хотя и прослужила у Литературного Козлика не один десяток лет, очень огорчилась из-за копчушек.

– Смею заметить, мой господин, вам приснился очередной сочинительский сон. Помните, как вам снилось, что вы написали «Отверженных»? Ваш издатель целую неделю убеждал вас не привлекать Виктора Гюго к суду за флагеллат.

Дверь со стуком распахнулась, и в салон ворвался ветер. Заляпанный грязью волосатый торс жуткого доисторического существа заполнил дверной проем. Существо прохрипело нечто нечленораздельное на наречии глины и крови. Госпожа Хохлатка гневно уставилась на него:

– Не марай своими грязными лапами мой чистый ковер!

– И тебя с добрым утром, Питекантроп! – Литературный Козлик позабыл о пропавших страницах. – Что ты там принес, друг мой?

Питекантроп повернулся к госпоже Хохлатке и приоткрыл сложенные лодочкой ладони. Из комка земли высовывался стебелек с поникшим белым цветком.

– Вы только посмотрите! – воскликнул Литературный Козлик. – Сноудонская снежница! В сентябре! Какая прелесть! Какая редкость!

Госпожу Хохлатку это поразило куда меньше.

– Ишь, чего удумал! Вот накопай поганых сорняков побольше да отнеси их куда подальше, тогда и дождешься от меня благодарности. Свинья свиньей, лишь бы в грязи талапаться! И закрой дверь с той стороны, а то мы с господином так и сгинем от сквозняков!

Питекантроп уныло заворчал и закрыл дверь.

– Волосатый дикарь – вот он кто. – Госпожа Хохлатка остервенело скребла сковороду. – Дикарь!

Хотя Литературному Козлику было очень обидно за друга, он знал, что лучше не попадаться госпоже Хохлатке под горячую руку.