Сон без пробуждения

– Замятина Владимира Львовича ты тоже подозреваешь?

– Да! Он мог узнать, что невеста проникла в их дом обманным путем.

– Ну и что?

– Как что? Ни о какой любви не было речи!

– Чушь!

– Я имею в виду со стороны Елены!

– Следовательно, ты считаешь, что со стороны Владимира любовь была?

– Несомненно, была.

– Тогда зачем же ему убивать ее? Он мог попробовать завоевать ее сердце в дальнейшем. Она же бросила ради него Фролова.

– А что, если Замятин знал, что Фролов и Марева притворялись?

– Откуда?

– Она могла сама сказать ему.

– Шурочка, ты плохо знаешь женщин.

– Он тоже мог застать свою невесту с Фроловым…

– Марева не могла быть настолько наивной, чтобы перед свадьбой позволять себе подобные вольности в доме будущего мужа.

– Может быть, это был порыв?!

– Чушь, Шурочка! Теперь рассмотрим, были ли причины у Фролова?

– Были!

– Какие?

– Он мог увлечься Маревой и в дальнейшем надеяться на брак с ней, и вдруг она бросает его ради Замятина.

– Нет, не похоже…

– Значит, все-таки вас нанял Фролов?

Мирослава покачала головой.

– Моя основная версия, – сказал Шура, – состоит в том, что Мареву убила Замятина.

– Из ревности?

– Не только. Марева могла шантажировать Замятину. А это уже серьезно.

– Возможно…

– Представляете, если Елена Константиновна сообщает мужу Марины Ивановны о том, что так называемый брат на самом деле – ее любовник?

– Тогда Маревой пришлось бы рассказать о своей неприглядной роли в этой истории.

– Да, но она могла бы это объяснить своей привязанностью к подруге…

– Которую решила теперь предать. Нет, Шурочка, если б Елена все рассказала Льву Наумовичу, ей бы уже не удалось жить припеваючи в доме Замятиных. Даже если бы она стала женой Владимира, в бочке меда осталась бы здоровенная ложка дегтя. Не пошла бы Марева на такой риск.

– Шура, а кому пришла в голову идея с пивом?

– В том-то и дело, что Маревой, но это – по словам Марины Ивановны.

Сама Волгина знала об этом тоже от Замятиной.

– Ваш источник, конечно, рассказал вам, что семейство хорошо погуляло? – спросил Шура.

Мирослава молча кивнула.

– И то, что потом все видели поднос с пивом на столике в спальне Марины Ивановны тоже?

– Да. И по всему выходит, что подсыпать лекарство мог любой. Теоретически.

– А практически?

– Практически это почти невозможно! Подумай сам – высыпать горсть таблеток на глазах стольких свидетелей! И чтобы никто ничего не заметил! Даже если уж предположить совсем невероятное – сговор всего семейства, то сама-то жертва должна была увидеть!

– И к чему мы пришли?

Морис подбросил в камин несколько яблоневых поленьев.

– Лекарство было в пиве до того, как его принесли в комнату к Марине, – уверенно проговорила Мирослава.

– А это значит, что Замятина лжет, – сказал Шура.

– Почему ты так уверен?

– Потому что мы уже исключили самоубийство. В таком случае пиво приготовила Замятина, а не Марева. Иное просто невозможно!

– Никто из свидетелей не видел, как Марева входила к Замятиной в комнату с подносом?

– Никто!

– А прислуга?

– Прислуга уже была отпущена.

– Шура! А что с отпечатками на бокалах?

– С отпечатками ерунда, – неохотно отозвался Наполеонов.

– Шура, не томи!

– И на том, и на другом бокале отпечатки пальцев обеих женщин.

– Странно.

– Вот, именно. С чего бы им меняться бокалами?

– Или перевернули поднос…

– Незаметно перевернуть поднос – возможно ли? – недоверчиво спросил Шура.

– Только во время всеобщей суматохи, когда мужчины пришли с шампанским.

– Все равно рискованно! И главное, зачем?

– Да, главное – зачем… Слушай, Шура, а в шкафчике отпечатки Марины Ивановны и внутри и снаружи?

– Нет, – неохотно призвался Наполеонов, – только снаружи.

– А внутри?

– Внутри вообще чисто! Тщательно вытерто.

– Шура! Зачем Замятиной стирать свои отпечатки, если они там вполне естественны?

– Может, следы заметала…

– Нет, здесь что-то не так! Нужно все еще раз тщательно изучить внутри! Бери-ка ты с утра завтра своего Незовибатько…

– Бесполезно! – уперся Наполеонов.

– Шура! Я тебя прошу!

– Ну, ладно, если просишь…

– Спасибо.

– Не за что, не знаю, захочет ли эксперт, – отозвался Наполеонов.

– Уговори!

– Ладно.

– И еще, Шура, я должна увидеть отпечатки на бокалах.

– Могу описать.

– Я должна увидеть собственными глазами! – упорствовала Мирослава.

– Хорошо. Завтра часов…

– Нет, Шура, – перебила Мирослава, – я прямо из дома поеду с тобой.

– Из дома, так из дома, – пробурчал Наполеонов, веревки ты из меня вьешь, подруга.

– Так ведь ради дела!

– Ладно, а теперь я хочу спать! – заявил Шура.

– Морис, проводи, пожалуйста, дорогого гостя в его комнату.

– Сам не заплутаю.

Миндаугас улыбнулся, но все-таки пошел с Шурой.

Мирослава осталась сидеть у камина, наблюдая за медленным танцем огня.

Что-то не давало ей покоя. Что-то неуловимое плыло перед ее внутренним взором, складывалось в мозаику, проступало и!.. снова распадалось на части.

Не хватало какого-то кусочка, чего-то совсем малого и оттого не замечаемого или не осознаваемого. Но чего?

Морис вернулся в комнату и присел рядом с Мирославой.

– Есть какие-нибудь идеи? – тихо спросил он.

Она качнула головой.

– А у тебя?

– Мне кажется, ничего не решить без отпечатков. Капитан говорил о них что-то непонятное…