Сон без пробуждения

– Да, завтра я непременно должна их увидеть.

– Я так же, как и вы, считаю, что Замятина не убивала Мареву.

Мирослава заглянула в его глаза, ставшие темнее и ярче от падающих на них отсветов огня.

– В то же время, – сказал Морис, – если быть объективным, то убить Мареву имела возможность только Замятина.

– Что-то здесь не так, – Мирослава задумчиво провела кончиками пальцев по лицу.

– Думаю, что теперь самое лучшее – лечь спать, – произнес Морис.

– Согласна. Спокойной ночи, – Мирослава ушла к себе.

– Спокойной ночи, – Морис задержался, чтобы загасить огонь в камине.

Кот потянулся, лизнул лапу и перевернулся на другой бок. Его золотистые глаза сверкнули в темноте и спрятались за темными веками.

… За окном спал сад. По занесенным снегом дорожкам бродил мороз и покрякивал.

А высоко в небе горели звезды, осколком зеркала плыла луна и лунные зайцы прыгали по сугробам, забираясь на крыши домов, и при малейшей возможности проникали в теплые комнаты сладко спящих и ни о чем не подозревающих людей…

Морис поправил шторы в своей комнате, лег в постель, выключил ночник и закрыл глаза.

Ему снилось море. Дюны и аромат сосен, расплавленных летним солнцем.

Какая-то женщина бежала по кромке воды и улыбалась.

Море, как преданный пес, лизало стройные ноги, а в глазах ее отражалось небо.

– Мама, – тихо сорвалось с губ спящего Мориса, – мама!

Глава 9

Утренняя заря, просыпаясь, приоткрывала ресницы, сквозь которые пробивались первые, еще несмелые, лучи солнца. Казалось, она потянулась… и зябко повела плечами. Алая шаль облаков сорвалась с места и растаяла вдали. Поблекли пурпурные всплески на востоке, и воздух стал прозрачно-голубым.

Пригоршни белых звезд посыпались с неба, стало первозданно свежо и спокойно вокруг.

Завтракали внизу в столовой.

Мирослава и Морис по утрам ели овсянку и пили зеленый чай.

Для Шуры была приготовлена толстенная яичница с колбасой, бутерброды с сыром и маслом, которые он сверху намазывал клубничным вареньем.

Больше всего Наполеонова поражало, что кот тоже ел овсянку.

– Правильно говорят, – ворчал Шура, – какие хозяева, такие у них и коты…

У него в голове не укладывалось: как можно добровольно есть это каждое утро?

После завтрака Мирослава и Шура отправились к своим «Волгам».

Правда, дорогу к гаражу пришлось предварительно расчистить. За ночь опять все занесло снегом.

И все-таки было приятно смотреть на пушистые холмы кристальной чистоты, слегка позолоченные лучами солнца.

– Какой у вас тут воздух! – невольно вырвалось у Наполеонова, – не воздух, а волшебное зелье зимы…

Воздух, действительно был удивительно чистым, прозрачным, напоенным свежестью выпавшего за ночь снега.

– Шура, ты оказывается романтик, – улыбнулась Мирослава.

– А то ты об этом раньше не знала, – отозвался Наполеонов. – Так я поживу у вас денька три?

– Я же сказала: живи, сколько хочешь, – отмахнулась Мирослава. – Поедем, уже девятый час.

Две Волги медленно проплыли по заваленной снегом дороге коттеджного поселка. Однако и по шоссе ехать было немногим лучше.

– И когда у нас дороги начнут чистить, – ворчал Шура.

До отделения добирались больше сорока минут.

… В кабинете Наполеонова пахло растворимым кофе. На окне цвела большая красная герань.

Шура закрыл дверь на ключ изнутри, сел за стол напротив Мирославы и положил перед ней снимки.

– Что же это такое? – невольно вырвалось у Мирославы.

– Как видишь…

– Дай подумать… На обоих бокалах отпечатки обеих женщин. Но…

– Вот именно, но!

– Постой, Шура! Если они поменялись бокалами, то на четыре пальца Маревой ложится один палец Замятиной во встречном направлении. И так же во встречном положении на другом бокале должен лечь большой палец Маревой на четыре Замятиной.

– Ага…

– Если же повернули поднос, то отпечатки должны лечь друг на друга: в одном направлении четыре пальца Маревой на четыре Замятиной и один – Замятиной на один Маревой. Так?

– Так, – согласился Наполеонов.

– У нас же на одном бокале – четыре пальца Маревой на большом Замятиной в одном направлении, и один Маревой – на четырех Замятиной в одном направлении…

– На другом бокале большой палец Замятиной с той стороны и в том направлении, что и четыре пальца Маревой и четыре пальца Замятиной ложатся на один Маревой в одном направлении.

– Ерунда получается…

– Нет, Шура, если бы они обе были правшами, то при вращении подноса четыре пальца Замятиной легли бы на четыре пальца Маревой и один на один, так же легли бы пальцы Маревой на пальцы Замятиной. Одна из них была левшой.

– И кто же?

– Ты же общался с Замятиной. И что?

– Она правша.

– Значит, Марева левша.

– Я сейчас сойду с ума! – Шура стал быстро ходить по кабинету, – что нам это дает?

– Пока ничего…

– Спасибо, Мирослава Игоревна, умеете вы успокоить человека в трудную минуту.

– Шура, нужно ехать к Замятиным.

– Зачем?

– Посмотреть шкаф, ящик, где лежали лекарства, поговорить с Мариной Ивановной.

– Поехали! – махнул рукой Наполеонов.

– Прихвати с собой Незовибатько.

– Угу.

Шура поднял трубку и набрал номер телефона.

– Черт, – вырвалось у него минуту спустя.

– Что случилось?

– Незовибатько на выезде. Раньше завтрашнего дня не получится.