Сон девятый

Рабская жизнь оказалась не такой уж и страшной. Во всяком случае ненамного сложнее, а кое в чём и легче прежней. Рабский барак — да та же казарма, паёк — вполне и даже очень, каша чёрная, но сытная, а вкусы солдату разбирать и раньше было не положено, увольнительных нет, но ласки женской ему и здесь хватает. И ни строевой, ни поединков, ни… ну, мало ли какую пакость начальство придумает. Нет, Торр Ард был вполне доволен жизнью, а что могло быть гораздо хуже, так это ему Рыжий ещё у плотин объяснил, рассказывая о назначении клейм. К тому же ещё до Нового года он дважды получил весточки от поселковой родни, один раз даже с посылкой — маленьким мешочком сушёных ягод. В чай засыпать или так пожевать. Его чуть слеза не прошибла. Ведь от той, где его доращивали, чтоб ей в Тартаре гореть, поганой семьи ни разу, ни кусочка, ни доброго словечка, а тут… Нет, он сразу выложил угощение на общий стол, это: втихаря жрать — врагов наживать, ему ещё в Амроксе жёстко, но доходчиво объяснили. За один раз, но чтоб до Огненной черты хватило. Так все, кто за столом сидел, взяли себе по ягодке, а остаток Мать сама ему отдала. Ну и он, как положено в отдарок, купил в рабском ларьке не так большую, как длинную, такую на кусочки ломать удобно, конфету и маленькую пачку сигарет, отправил с тем же бородачом, как его, да, Лымарь, недаром прозван, в любом строю правофланговым бы точно стоял, и водила, говорят, лихой, даст крюк и завезёт «городских» гостинцев, в долги, правда, залез, но ничего, это — не самое страшное. Да, вот с этим у него напряжённо. Что вещевое, что пищевое довольствие у него по здешнему Уставу и вровень с остальными, а вот финансовое… Одна белая фишка в декаду — и крутись как хочешь. У остальных тоже негусто, но там чаевые, а его так и держат на внутренних работах. Ну, сначала, вроде, карантина, что понятно. И к нему приглядеться, и ему самому обжиться. А потом эта аггелова статья…

Торр невольно вздохнул, тщательно вытер руки и прошёлся взглядом по равномерно гудящим генераторам. Нет, здесь у него полный порядок. Если не запускать, а сразу где чего по мелочи подкрутить, подправить и ткнуть нужным инструментом в нужное место, то крупной поломки, за которую не штрафом-вычетом, а поркой ответишь, и не будет. Ну да, чаевых здесь не обломится, но найдутся, кто его поблагодарит за хорошую работу, здесь он не работает, а работает, вот же придумано, слово одно скажешь и всё сразу всем понятно. А ведь его уже выпускали и на заправку, и в ремонтную, и тут… Торр снова вздохнул и поморщился. Не то воспоминание, чтобы ему улыбаться…

…Вызов к управляющему — самому высокому здешнему начальству — не так встревожил, как удивил. И его, и Мать, да и остальных. И что прямо с обеда дёрнули. И что дежурного смотрителя прислали, и тот как-то странно, не то с опаской, не то удивлённо косился, пока они вдвоём шли через рабочий двор, а потом по административному корпусу. Управляющего он раньше всего только раз и видел. Так сказать, на представлении, когда его из отстойника забрали, в багажнике привезли и на рабочем дворе из машины вытряхнули, босого, в какой-то рванине, под по-осеннему холодный дождь. Опять же ещё на плотинах ему объяснили о пощёчине, поцелуе, куске хлеба и «вступительной» порке, ну так, в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь, в новой части, правда, без порки и поцелуя, но тоже… по-всякому прописывают, чтобы новичок потом не трепыхался, пробовали, знаем, и потому ждал положенного спокойно, не собираясь ни сопротивляться, ни ерепениться. Но обошлось начальственным строгим взором и вызовом Старшего. А уж, увидев подбегавшего чернобородого, как его, да, точно, Рокот, у Рыжего в подразделении был, он невольно улыбнулся. Тот в ответ еле заметно кивнул, но нахмурился, и он, поняв, что поторопился, нельзя знакомство показывать, виновато понурился. А управляющий приказал:

— Забирай новокупку, две декады на внутренних, а там посмотрим. И вступительные ему сам выдай.

— Да, господин управляющий! — бодро гаркнул Рокот и ему: — Пошли, парень. Как тебя?

Ну да, правильно, раз нельзя знакомство показывать, то как будто впервые видятся.

— Четырок.

Дежурный смотритель, стоявший тут же, неопределённо хмыкнул, управляющий пожал плечами, перечитал его карточку и повторил:

— Забирай.

Рокот дёрнул его за рукав и увёл за внутренний периметр. А там… там-то всё уже было нормально. И отпахав две декады на внутренних работах и дневальстве, стал он уже в ремонтной, и на заправке работать, и даже чаевые перепали раза три, пока… не эта пакость. Смотритель привёл его в кабинет управляющего, тычком в спину заставил войти, а сам хотел остаться снаружи, но управляющий коротко бросил:

— Войди.

И он оказался между ними, двумя… которые могут его бить, и которым нельзя не то, что ответить, даже увернуться не положено. Хреново. У него сразу потянуло холодом по спине. И что теперь?

— Руки покажи!

Он вздрогнул от неожиданности и вместо выполнения удивлённо уставился на управляющего. Это-то зачем? И тут же не понял, догадался, а следующая фраза подтвердила догадку.