Сон дядюшки Фрейда

– Есть антиботокс.

– Уколы, которые старят? – поразилась я. – Зачем они нужны?

Зинаида показала на свой лоб.

– Разным людишкам требуются, преступникам, например. Колют сюда и в щеки. Срабатывает мгновенно, мышцы собираются, кожа морщится, выглядишь древней бабкой. Существует несколько видов инъекций. Одна на час, потом отпустит, и ты снова персик. Другая надолго, на год или даже больше. Сделала такую – и на двадцать лет старше. Волосы можно покрасить, седой будешь, даже здесь просто финт проделать, есть ополаскиватели в таблетках, их, если знать, что все отнимают при въезде, спрятать легко. Развела пилюлю в воде, на башку вылила, и… ты бабуся. Ты на руки ее глянь и на шею! С внешней стороной ладоней ничего пока делать не научились. У пожилых там полно мелких пигментных пятен, вены выступают, а у Нинель лапки пухлые, молоденькие. И шея не дряблая. Присмотрись к Рогачевой, она не старуха.

– Спасибо, – воскликнула я, – побежала завтрак подавать.

* * *

Я не успела водрузить супницу с кашей в центре стола, как в комнату вошел Борис Валентинович. Из моей груди вырвался вздох облегчения. Уфф, успела примчаться до хозяина.

– Дарья, что у нас сегодня? – ровным голосом поинтересовался тюремщик.

– Манная каша, – услужливо ответила я. – Разрешите вам предложить?

Шеф кивнул, я сняла крышку, опустила в супницу половник и поняла: что-то не так. Половник не провалился в кремовую массу, он от нее отскочил.

В столовую почти неслышно вошла Зинаида, поставила около супницы большой чайник с кипятком и испарилась.

Я опять сделала попытку зачерпнуть манку и снова не смогла осуществить задуманное.

– Ну? – нахмурился профессор.

– Можно мне тоже кашки? – застонал Леонид.

– Ешь икру, – велел Эпохов, – это твоя привилегия.

– Ну, пожалуйста, ну очень прошу, разрешите хоть капельку, – заныл Деревянко.

Я снова потыкала половником в содержимое супницы и ощутила холод между лопатками. Стало понятно, что произошло. Когда мы с Зиной услышали шаги Лики в коридоре, спохватились, что за разговором совершенно забыли про завтрак. Я схватила пакет с крупой и высыпала все содержимое в молоко, не подогрев его предварительно. Манка, пока стоит на огне, всегда жидкая, но стоит выключить газ, как она начинает быстро густеть. А сегодня процесс пошел стремительно, потому что я перелила нелюбимую почти всеми детьми еду в холодную супницу и сварила ее неправильно. Кило крупы на литр молока – это очень-очень много. И теперь мою стряпню невозможно зачерпнуть половником, ее надо резать ножом. Хотя, судя по тому, как столовый прибор отскакивает от содержимого супницы, чтобы «отщипнуть» кусочек, потребуется долото с молотком или циркулярная пила. И что делать? Сколько раз за последние два дня я задаю себе этот вопрос!

За окном раздался оглушительный грохот, висевшая над столом лампа мигнула и погасла.

– Ой, ой, ой, – заголосила Рита.

– Ба-бах, – прозвучало с улицы, – ба-бах.

– Война началась, – закричала Нинель, – нас всех убьют! Прячьтесь скорей!

– А-а-а-а, – завопила Алиса, – а-а-а-а!

– Соблюдайте спокойствие, – приказал Борис Валентинович, – началась гроза. Обычное дело в октябре в этой местности. Гремит гром. Электричество отключилось, сейчас заработает аварийный генератор, ему для разгона требуется пять минут. Кто запаникует, очутится в катакомбах.

– Давайте споем песенку, – дрожащим голосом предложила Алиса, – я всегда так делаю, когда страшно.

– «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед, – заорала Нинель, – чтобы с боем взять Приморье – белой армии оплот…»

– Таких слов я не знаю, – пискнула Алиса. – «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой…»

Я схватила чайник. Если злая судьба загнала тебя в комнату и заперла окна-двери, не падай духом, оглянись по сторонам и непременно заметишь щель в стене, через которую, пусть и ободрав в кровь бока, выползешь наружу. Каша напоминает ледяной каток? Но мой добрый ангел-хранитель позаботился о горячей воде.

Глаза успели привыкнуть к темноте, да она и не была кромешной, очертания предметов хорошо просматривались. Стараясь не производить шума, я мигом налила в супницу кипятка и начала давить кашу половником, спустя секунду из груди вырвался вздох облегчения. «Резиновая» масса стала мягкой. И тут вспыхнула люстра.

На секунду я зажмурилась, потом приоткрыла один глаз.

– Где мой завтрак? – холодно спросил тюремщик.

Я наполнила тарелку и с поклоном протянула ее Эпохову, затем одарила кашей остальных, не забыв про себя, села и постаралась унять сердцебиение.

Некоторое время в комнате висела тишина, потом профессор осведомился:

– Из чего завтрак готовила?

– Из манки, – ответила я.

– Она белая, – робко вякнула Рита, – не коричневая!

Я взглянула в свою тарелку и увидела массу цвета сильно разведенного кофе. Горло перехватил спазм. Почему я решила, что в чайнике кипяток? Там был готовый чай!

– Странно, однако, – подхватила Нинель, – необычно.

Я откашлялась.

– Кашу я варила по особому рецепту. Увлекаюсь здоровым питанием, поэтому готовлю с соблюдением диетических правил.