Сон Геродота

Император, действительно, походил на свои многочисленные портреты, разве что был небрит, и волосы почти совсем поседели.

– Ты откуда, парень, из какого города?

– Из Галикарнаса, – со смущением ответил Геродот.

– Давно не был дома?

– Вот уже десять лет.

– Что же так долго, нехорошо это.  Каждый человек должен жить на сво¬ей родине.

– Я участвовал в заговоре против правителя, но его раскрыли, а меня объявили государственным преступником и заочно приговорили к смертной каз¬ни. С тех пор домой мне путь закрыт.

– Плохо, очень плохо, – покачал головой император, –  потом неожиданно подошел к молодому человеку, обеими руками взял его за плечи и почти с мольбой произнес: –  Послушай старого опытного человека: вернись домой, пока не поздно, вернись, даже если тебя там ожидает смерть. Если долго пробудешь на чужбине, то однажды настанет время, когда и на родине ты почувствуешь себя чужим.  Тогда всюду будешь чужой, а это хуже смерти.

– Странно именно от вас услышать такое, –  включился  в разговор Диомед.

– Раньше  мне и самому было бы странно, ведь с тех пор, как  еще в  молодости покинул Корсику, назад никогда не оглядывался. На войнах совсем очерствел  (там без этого нельзя), и  любые чувства считал излишней сентиментальностью. Но когда наконец уже на острове Святой Елены все оконча¬тельно опостылело, я решил свести счеты со своей жизнью. У нас, Бонапартов, есть семейный талисман, который переходит от отца к сыну.  Это маленький мешочек с горстью земли предков, той самой, откуда сбежал мой далекий прадед в Италию, спасаясь от турок и которую вскоре по приезду в Геную перед своей смертью завещал своему сыну.  Через триста лет он достался моему отцу, а тот, уми¬рая, передал его мне, сказав на прощание такие слова: «Носи, Напо, этот талисман на шее, и удача никогда  не покинет тебя. Только никому не говори, что внутри его, и еще: ни в коем случае не открывай мешочек, в нем запах родины, смертельный для всех Бонапартов. Достаточно раз вдохнуть его,  как сразу потеряешь покой, лишишься сна и аппетита, за¬чахнешь и умрешь, как это случилось с моим дедом, раскрывшим по неосторожности талисман и этим погубившим себя. Считай, что в этом мешочке находится смертельный яд. А так, носи его на шее, он сбережет тебя  от всяких бед». И всегда он был со мной, защищая от пуль и ядер, а в мирное время – от кинжала заговорщиков.  Но, как уже говорил, на острове Святой Елены я решал покончить с жизнью, а воспользоваться  оружием или ядом на мог: англичане зорко следили за каждым моим шагом. Именно тогда я вспомнил про свой талисман. Раскрыв мешочек, я понюхал лежащую там горсть земли и… сразу погиб. Прав был мой отец: я лишился  сна и аппетита, начал худеть. Было ясно, что умру от тоски, а если и выживу, то при одном условии: коли каким-то образом смогу вернуться на землю своих предков. Я не хотел жить, но какая-то неопре¬деленная сила тянула меня туда. Как раз в то время готовился мой очередной побег с того проклятого острова, мои сторонники готовили восстание и ждали, чтобы я освободился и возглавил  его, но к тому времени я потерял уже вкус власти и, сбежав с острова, спрятался даже от своих сторонников, сел на первый  попавшийся корабль, отправлявшийся на восток, и  вот оказался здесь, в двух шагах, от вожделенной родины. Там, за морем, Трапизон, город моей мечты.  В ясную погоду в подзорную трубу можно даже  разглядеть береговую линию.  И. ничего не остается мне, как целыми  днями напролет сидеть и смотреть в ту сторону.

– Но что же мешает тебе сесть на корабль и переплыть море, до Трапизона ведь рукой подать?