Сон и Пепел

Монстр затаился на болотах, к нему было сложно подобраться, чтобы не увязнуть в грязи, и приходилось, точно белкам, перемещаться с одного дерева на другое. Сражаться мы тоже были вынуждены с высоты. И вот, когда мы запихнули в глотку твари несколько взрывающихся печатей, ту разорвало в клочья, но за долю секунды до этого ветка, за которую цеплялись я и еще один даэв, обломилась. Мы упали прямо в месиво из грязи и останков нечисти. Тогда мне явно было невесело, но теперь то событие казалось почти приключением.

В нескольких шагах от меня я заметила на земле темное пятно. Несомненно, это была кровь. Еще несколько капель уходило дальше, во двор дома.

— Людей нет, — произнесла, когда возле меня оказался Моран.

Солнце уже давно спряталось за горами, и потихоньку тени становились все более черными и зловещими. Наступало их время. Нечисть избегала светлого времени суток, особенно когда чуяла даэвов. Большинство монстров точно животные, самосохранение и голод — их главные инстинкты. Днем они таились от нас, а ночью, становясь сильнее, нападали. Нередко ревенанты, прячась от лучей, закапывались под землю, и как раз сейчас кровавый след обрывался возле свежевскопанного участка.

В воздухе стал витать сладковатый запах гниения. Смрад появился внезапно и теперь был везде. И самое главное — я видела призрачный, едва различимый след энергии Серого мира над вскопанной землей. Видела, а не должна была. Это прерогатива отнюдь не светлых даэвов, а теневых. Могущественных даэвов, в ком внутренней тьмы было так много, что она позволяла увидеть родственную магию.

Пока я размышляла над тем, как поступить, мимо меня стремительно пролетел магический сгусток. Тьма ушла прямо в землю, словно уж, скрывшийся между камней, а потом послышался противный хруст, и почва вдруг просела, будто внизу образовалась пустота.

— Что ты сделал? — обернулась я, хмурясь.

— Уничтожил, — признался Моран. А тьма вдруг вновь поднялась от могилы и скользнула к диву, исчезая в его руке. Но то, что вернулось, было значительно больше, чем изначально.

Я не только увидела это, но и почувствовала.

— Как? — Мой тон прозвучал требовательно. Да и все тело прошиб холодный пот. Я не могла контролировать себя так, как раньше.

Люций отвел взгляд.

— Я забираю тьму, что напитала их плоть. Они больше не могут двигаться, их тела распадаются. Это конец, — твердо проговорил он. Выглядел при этом он отстраненным, но его рука, лежавшая на низком заборчике, поглаживала дерево, выдавая напряжение.

— Это так изменился твой дар? — выдавила я из себя. Меня тяжело было удивить, но последние несколько дней только это и происходило. Впору подвергать сомнению абсолютно все, что меня окружало.

— Да. Этому трюку я научился в первый год, — серьезно кивнул Люций. Если еще секунду назад его лицо показалось мне слишком сосредоточенным, то теперь его скулы расслабились.

— Есть и другие?

— Несколько, — ответил он, двигаясь дальше по улице.

Я направилась следом, отставать было нельзя. Над домами летали вороны. Десятки птиц, что были чернее ночи. Ни их перья, ни глаза не отражали ни света луны, ни сияния огненных печатей, зависших в воздухе, ни голубоватого мерцания грибов. Некоторые из воронов сидели на крыше и прыгали по земле, осматривая и исследуя каждый уголок поселения.

Для мортема создать одно-два небольших существа не проблема, но дальше начинаются трудности. Даже три — уже невиданное могущество. Все это время я гадала, как несколько даэвов создали ту стаю птиц по дороге из Тронга к границе. Но истина оказалась проста и одновременно нарушала все сложившиеся устои. Их сотворил один-единственный див.

При таком положении дел, если бы Люций действительно желал разжечь войну со светлыми, преимущество было бы на его стороне. Но он этого не сделал. Это уже говорило о многом. Раньше отец Морана, глава Северного ордена, останавливал глупого короля Акракса от конфронтации с соседями — похоже, сын шел по тому же пути.

Я старалась не думать о семье Люция. Сейчас я жалела, что спросила у него про семью тогда, у крепости. Будто обвинила его в их смерти. Надо мной возобладали эмоции, которых я всегда избегала. Зачастую чувства подавлял дар, но порою, когда его влияние ослабевало, я сама их уничтожала. И теперь, постигая изменения в своей силе, я вновь пыталась подавить их, пусть пока и без должного успеха.

Мы почти добрались до храма, когда возникли первые шорохи. Они стремительно нарастали, и скоро можно было различить звуки движения.

Ревенанты часто передвигались на четвереньках — их конечности менялись, делая монстров быстрыми, неуловимыми для человеческого глаза, но те монстры, что находились здесь, были другими — медленными и осторожными.

Смрад разлагающейся плоти и крови усилился. Я потянулась к сумке, доставая из нее заготовленные печати.

— Надо добраться до храма. Вам лучше укрыться там. Я справлюсь сам, — тяжело проговорил Люций.

Я кивнула. Спорить не имело смысла.