Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Тут он вспомнил свой сон о «двенадцати шпильках», отодвинулся от Ли Вань и погрузился в задумчивость.

«Мне говорили, — размышлял он, — что все „двенадцать шпилек“ из Цзиньлина, — почему же у нас дома их осталось так мало?»

Он обвел взглядом сидящих за столом. Сянъюнь и Баочай были здесь, не хватало только Дайюй. Сердце Баоюя сжалось от боли, он с трудом сдержал слезы, и, не желая выказывать слабости, заявил, что ему жарко, сбросил халат, и, положив на свое место бирку[75], вышел из-за стола.

Сянъюнь первая заметила, что Баоюй расстроен, но подумала, что это он из-за того, может быть, что неудачно метнул кости или же сама игра показалась ему неинтересной, и потому он решил уйти.

— Я тоже ничего не могу сказать, — заявила Ли Вань. — К тому же за столом кое-кого нет, так что лучше оштрафуйте меня!

— Раз всем скучно, — сказала матушка Цзя, — не будем больше играть. Пусть только Юаньян метнет кости, посмотрим, что ей выпадет!

Девочка-служанка поставила перед Юаньян поднос. Юаньян взяла кости, метнула. Три кости сразу же легли, показав две двойки и одну пятерку, а четвертая — все еще вертелась на подносе.

— Только бы не пятерка! — вскричала Юаньян.

Но в это мгновение кость остановилась, обращенная пятеркой кверху.

— Плохо дело! — воскликнула Юаньян. — Проиграла!

— Разве этому числу очков не соответствует никакая ария? — спросила матушка Цзя.

— Соответствует, только назвать ее я не могу, — ответила Юаньян.

— Тогда скажи, как называются комбинации выпавших очков, — попросила матушка Цзя, — а я попробую назвать арию.

— «Волны уносят плывущую ряску», — произнесла Юаньян.

— Ну, это проще простого! — воскликнула матушка Цзя, — На это надо ответить: «Под лилии корни скрываются осенью рыбы».

Сянъюнь, сидевшая рядом с Юаньян, подхватила:

— «О ряске седой я стихи напеваю в осенние дни под Чуцзяном».

— Фраза вполне подходящая, — отозвались все.

— На этом кончаем игру! Выпьем еще по два кубка, а потом за еду примемся! — сказала матушка Цзя и, заметив, что Баоюй так и не вернулся, спросила: — Куда ушел Баоюй?

— Он переодевается, — ответила Юаньян.

— Кто с ним пошел?

— Я велела Сижэнь его проводить, — почтительно доложила Инъэр, приближаясь к матушке Цзя.

Матушка Цзя и госпожа Ван успокоились. Однако через некоторое время госпожа Ван послала служанок за сыном. Одна из девочек-служанок, войдя в дом, где жил Баоюй, увидела, что Уэр зажигает свечи, и спросила:

— Где второй господин Баоюй?

— Он пьет вино у старой госпожи, — ответила Уэр.

— А я как раз оттуда, — проговорила девочка. — Меня за ним послала госпожа Ван. Будь он там, мне не велели бы его искать!

— Ничего не знаю, — сказала Уэр, — ищи в другом месте! — Девочка вышла и, повстречав Цювэнь, спросила:

— Ты не видела второго господина Баоюя?

— Сама его ищу, — ответила Цювэнь. — Госпожи его ждут, стол накрыт, куда он мог деваться? Пойди к старой госпоже и скажи, что он выпил лишнего, почувствовал себя плохо и решил полежать. Передай, что он скоро придет и просит бабушку и мать есть без него!

Слова Уэр девочка-служанка передала Чжэньчжу, а та в свою очередь — матушке Цзя.

— Собственно говоря, он вообще ест немного, — заметила матушка Цзя. — Раз не хочет, пусть отдыхает. Скажите ему, что может больше не приходить, — жена его здесь, и ладно!

— Слышала, что сказала старая госпожа? — спросила Чжэньчжу девочку-служанку.

Та поддакнула, но поскольку не знала, где Баоюй, повертевшись во дворе, снова вошла в дом и сказала:

— Господину все передали, как было велено.

Покончив с едой, гости уселись где кому вздумается. О том, какие велись разговоры, мы рассказывать не будем.

А сейчас вернемся к Баоюю. Когда, опечаленный, он выходил из дома матушки Цзя, его догнала Сижэнь и спросила, что случилось.

— Ничего особенного, просто на душе как-то тревожно, — ответил Баоюй. — Пока все пьют и веселятся, давай пойдем туда, где живет супруга Цзя Чжэня, и погуляем немного!

— К кому же мы пойдем? — удивилась Сижэнь. — Ведь супруга господина Цзя Чжэня здесь.

— Мне никто не нужен, — ответил Баоюй. — Просто пройдемся, посмотрим дом, где она живет.

Когда они подходили к дому госпожи Ю, Баоюй заметил, что калитка, ведущая в сад, приоткрыта. В дом Баоюй не стал заходить, а направился к калитке, где увидел двух женщин-привратниц.

— Разве эта калитка не закрыта? — приблизившись к женщинам, спросил Баоюй.

— Закрыта, — отвечала одна из женщин. — Открыли только сегодня, велено приготовить фруктов для старой госпожи. Вот мы и ждем, пока их соберут. А потом запрем.

Баоюй хотел пройти в сад, но Сижэнь его удержала:

— В саду завелась нечистая сила, никто туда не ходит, боятся.

— А я не боюсь! — заявил Баоюй, выпитое вино придало ему смелости.

Тут подошли другие женщины.

— С тех пор как даосы изгнали нечистую силу, в саду спокойно, мы ходим туда даже в одиночку, рвем цветы, собираем фрукты. Можем проводить второго господина, если он хочет. Ведь нас много, так что бояться нечего!

Баоюй обрадовался, и Сижэнь ничего не оставалось, как последовать за ним.