Сон в Лазареву субботу

Светлана Кекова СОН В ЛАЗАРЕВУ СУББОТУ

Поэт

1.

Узник, забытый всеми,
не ждёт свиданья,
но превращает время
в предмет страданья.

В клетке, читая сонник,
томится пленник.
Вновь зацветают донник
и подмаренник,

густо-зелёный шпорник,
чабрец, душица…
Знаешь ли ты, затворник,
на что решиться?

Тело твоё, как воду,
прольют на сушу,
выпустят на свободу
живую душу.

Будешь не заключённым —
царём, эмиром,
будешь в костюме чёрном
парить над миром.

Ты — не последний грешник,
не богохульник —
скажешь: созрел орешник,
зацвёл багульник…

2.

Жизнь освобождается от груза,
выучив страдания азы,
и опять летит к поэту муза
в виде легкокрылой стрекозы.

Ивы спят, загадочны, как инки,
как ацтеки, дремлют тополя…
Сядет стрекоза на лист кувшинки —
и возьмёт кукушка ноту «ля».

Хор лягушек, чтобы не фальшивить,
остудил в воде ненужный пыл.
Не спугни сегодня музу — ты ведь
стрекозу, как и меня, забыл.

* * *

Что ж ты пригорюнился,
дурачок?
Ты поймай мелодию
на крючок,

ты её, голубушку,
зацепи,
а потом держи её
на цепи.

На цепи мелодия
не страшна, —
ведь у покупателя
пуста мошна:

он, поэт и праведник,
стал левшой
с непонятной музыкой
за душой…

Ты забудь о прошлом,
спокойно спи,
Но держи мелодию
на цепи —

пусть она, как солнце,
идёт в зенит,
но при этом цепью
своей звенит!

* * *

На просеках влажных, на светлых опушках
сидели в своих разноцветных избушках
стрекозы и бабочки, пчёлы, шмели…
В их крохотных домиках розы цвели.

Топились в избушках голландские печки,
на окнах стояли прозрачные свечки,
на солнечных стенах висели сачки,
в которых сидели и пели сверчки.

Берёзы как белые храмы стояли,
играл богомол на огромном рояле,
и там, где рождался таинственный мрак,
его разноцветный топорщился фрак.

* * *

Анатолию Борисовичу Сучкову

Ласточка щебечет: «Где мой суженый?», —
и зовёт его что было сил.
На пригорке храм стоит разрушенный,
в нём живёт Архангел Михаил.

Ходят молча мимо храма жители
с детским чувством страха и вины.
Знаю я, что и мои родители
в этом храме были крещены.

Здесь венчались и встречали праздники,
отпевали родичей, как встарь,
а сегодня воробьи-проказники
залетают с улицы в алтарь.

Но в пространстве, где светло и ветрено,
вдруг возник Нерукотворный Лик,
а между Богдановкой и Жедрино
чудотворный стал журчать родник.

Да и мы — уставшие, как водится,
видим в небе как бы сквозь туман
Рождество Пречистой Богородицы
и Её Введение во храм.

* * *

Елене Кувшинниковой

1.

Хлеб с моей руки клюёт синица,
в речке просыпается налим,
а в аду Иуде снова снится
Вход Господень в Иерусалим.

Есть ли миг меж действием и словом
или нет таинственных преград
между Воскресением Христовым
и Его сошествием во ад?

2.