Да вы что, окончательно рехнулись? Перед кем? Кому ваше представление нужно? Посмотрите на себя, на морды свои обвислые! Медсестра, и та свалила при первой возможности, лишь бы не видеть и не слышать вас и хоть на часок забыть о вашем отвратительном, упрямом и смердящем существовании!
Не надо ее винить. Молодость и любовь кого угодно сведут с ума и заставят забыть о чувстве долга. Видели бы вы меня в ее-то годы!
Могу себе представить, прости Господи!
Вот и представьте, деточка! А между прочим, откуда у вас такие представления? Сами-то небось тоже – ни одной юбки мимо себя не пропускали?
Да причем тут… Когда это было-то! Я уже и текста совершенно не помню.
А это неважно. Куда вы денетесь! Будете играть с нами как миленький. И что, вы никогда не забывали текст? Не знаете, как в таких случаях поступают? Импровизируйте, и все.
Меня, меня возьмите! Я очень, ужасно, всю сознательную жизнь мечтал сыграть что-нибудь из Шекспира! А мне все время поручали каких-то матросов революционных, комсоргов, сталеваров…
Конечно. В этой пьесе больше двадцати персонажей. Ролей хватит на всех.
Дамы и господа! Сейчас на этой сцене труппа ходячих трупов…
Оптимист! Большинство уже только сидячие и лежачие!
Хорошо, если угодно, труппа лежачих трупов представит вам фантастическую, искрометную комедию великого Шекспира «Сон в летнюю ночь или…»
Прошу прощенья, вы оторвались!
Что вы говорите?
Вы от капельницы оторвались.
Да черт бы ее побрал, эту капельницу! Начинаем!
Действие первое
Сцена 1
Всего четыре дня до брачной ночи,
Но тягостен мне был бы и один.
Луна полна, как тётка-скопидомка,
Чьей смерти ждёт повеса молодой,
Ждёт – не дождётся, жадный до наследства,
Всем овладеть и с щедростью спускать!
Спеши, спеши на смену старой дуре,
Весёлый, острый месяц молодой!
Четыре тяжких дня в ночах утонут,
Четыре ночи смоет лёгким сном,
И новую луну натянет туго
Мрак нашей ночи в звёздных простынях.
Эй, Филострат!
Я весь к услугам вашим!
Скорей беги и на уши поставь
Афины ты от мала до велика,
А пуще всех – девчонок и парней!
Пусти в хожденье сальные остроты,
Прыжки, ужимки… Что тебя учить!
Добейся, чтобы правило веселье,
Печаль сместив до первых похорон!
Тебя завоевал я, Ипполита,
Мечом себе дорогу проложив,
Заставил «да» сказать под страхом смерти…
Но весело отпраздную канун
Чудесного мгновения, когда
К тебе я подступлю под страхом жизни
С оружием иным, но не слабее!
Эгей, Тезей! Да будь ты счастлив, герцог!
Эгей! Эгей? Ты с чем на этот раз?
Я с жалобой на дочь свою родную,
Что вырастил на голову себе.
Есть юноша, которого я прочу…
Эй, Диоген, голубчик, подойди!
Моей Ксантиппе в верные супруги,
И тотчас их готов благословить.
Так нет же! Вот… Где этот проходимец?
Сократ! Сократ! Иди-ка, стань сюда!
Вот этот змей сумел мне все расстроить!
Лукавым бесом в сердце к ней пролез,
То розочку ей даст, то бонбоньерку,
То перстенёк дешёвый, то браслет
Из гадости какой-то, то со вздохом
Записочку любовную вручит.
Ну, словом, не мытьём, так перекатом,
А он таки добился своего!
И слышать не хотим о Диогене!
И нам плевать на мнение отца!
Ну, и?
Ну, и теперь к афинскому закону
Взываю я, и… как он там гласит?
Секир башка упрямому ребенку,
Который не послушался отца!
Так если тут же вредная Ксантиппа,
При вас, при всех согласия не даст
Немедленно пойти за Диогена,
Я требую, чтоб ей – секир башка!
Да ты… ей-богу… Милая Ксантиппа!
Я тут, как говорится, не судья.
Отец тебе – как Зевс, как Пантократор,
Как Галатее той Пигмалион…
Твоя головка, нос, глаза и уши,
А также шея, плечи, грудь, живот…
Тезей, не увлекайся!
…в общем, ноги
И прочее – вполне его творенье.
Он породил, он может и убить.
Так ты подумай… этот Диоген,
Он, в принципе, мне кажется, достоин…
Сократ достойней!
Да! Как таковой!
Как вещь в себе, но если твой папаша…
Папаша – что? Папаша – ничего!
Вот если бы моими он глазами
На вещи посмотрел…
Твои глаза
Должны его воззреньям подчиняться.
А все что ниже? Тоже? Герцог мой!
Скажите прямо, что мне угрожает,
Когда пошлю подальше я отца
С его вот этим гадким Диогеном?
Ты слышала уже. Секир башка.
Суровы, да, афинские законы.