Сон в летнюю ночь

«Психушка по вам плачет», — вертелось на языке у Виктории, но вслух было произнесено, конечно же, другое. Всё-таки Виктория Чучилина была теперь придворной дамой.

— Реально не понимаю Вас, Анна Леопольдовна. Что значит, другой отрады в жизни не будет. Ещё как будет. Я ведь тоже раньше считала, что встретила мужчину своей жизни, а вот попала сюда — и другой мужчина стал главным в судьбе. Жизнь не останавливается — будет другой, которого полюбишь, прирастешь кожей, и он станет самым дорогим, а значит, действительно единственным, главным в судьбе. А то, что у Вас с Линаром, уж простите мою дерзость, — это впустую тратить энергию, слушать шёпот за спиной, терпеть унижение, чтобы говорить себе: зато я рядом с единственной любовью! Анна Леопольдовна, оно того стоит? Что Вы себя так дёшево цените? Вы же настоящая принцесса! А потом, у Вас же принц Антон есть, замечательный человек, между прочим. Вот только сегодня он мне сказал…

— Виктория, прекратите! Слушать этого не хочу! Вот Вы считаете, что граф Линар мне не нужен, коли есть принц Антон, пускай он рохля, однако добр и любит меня.

— И к тому же законный муж, — дополнила Вика.

— Погодите, Виктория, не перебивайте, лучше объясните, зачем Вам переживания, даримые князем Соболевским-Слеповраном, известным ловеласом, ежели подле Вас есть адъютант Мальцев? Вестимо, он не так красив, как князь, но он намного добродетельнее и выше князя по душевным заслугам. Разумеется, Мальцев Вам не законный супруг, но мог бы им стать, в отличие от князя, и я была бы счастлива поспособствовать этому сватовству.

Слова Анны Леопольдовны застали Викторию врасплох. Смотреть на Мальцева как на возможного супруга Вике никогда на ум не приходило: Мальцев — он такой уютный, понятный, но замуж она выйдет за Романа Матвеевича Соболевского-Слеповрана, потому что… оттого что….

— Что Вы, Анна Леопольдовна! Мальцев мне как брат, и замужество с ним — это будет смахивать на инцест.

— Виктория, — вмешалась в разговор Юлиана, — про адъютанта Мальцева Вы нам после обскажите, а сейчас поведайте про графа Линара.

— Ничего хорошего я в отношениях с Линаром не вижу, — заявила Виктория.

— Это Ваши домыслы или предсказание? — в голосе Юлианы слышалась насмешка.

— Я это вижу, — твердо произнесла Вика.

Разумеется, ничего Виктория Чучилина не видела, но признать законность пребывания Линара при дворе она никак не могла. Анна Леопольдовна думает, что Линар уникален, как снежинка, а ведь все осуждают: и Мальцев, и принц Антон, а Слеповран открыто потешается над этой амурной историей.

— А что Вы видите? Какое видение у Вас, Виктория, было? — тихо вымолвила Анна Леопольдовна. — Возможно, оно и не так дурно.

— Виктория ещё не успела чего-либо провидеть, мы ведь токмо минуту тому назад поведали ей о нашем намерении. Просто Виктория хотела сказать, — Юлиана тщательно подбирала слова.

— А можно за Викторию будет говорить Виктория? — перебила Вика.

Камер-фрейлина Виктория Чучухина собралась объяснить, что негоже брать на службу русскому двору графа Линара — «нет таких вакансий в нашем эйчар-отделе!», но в этот момент Анна Леопольдовна неожиданно вскрикнула и схватилась за живот.

Начались роды, и к утру следующего дня Великая княгиня разрешилась от бремени «благообразной принцессой и великой княжной российской Екатериной».

XVII. Санкт-Петербург, 29 сентября, 1741 года

Во дворце рядом с апартаментами правительницы Анны Леопольдовны была устроена детская комната великой княжны Екатерины Антоновны. Далее находились опочивальня и кабинет брата новорождённой — коронованного императора Иоанна Антоновича. Младенец-государь, помимо нянек, имел в распоряжении штат советников, секретарей и переводчиков. Для них была оборудована галерея в семь покоев с зеркальными стеклами, а далее шли два зала для разных придворных торжеств. Малыш ещё не умел говорить, но вокруг него уже крутилась водоворотом кипучая придворная жизнь.

Утром солнечного осеннего дня, такого редкого для столицы, Виктория Чучухина была вызвана в императорские покои, чтобы растолковать странный знак, замеченный мамкой императора Анной Федоровной Юшковой. Накануне ребёнок целый день пытался снять с себя нательный крестик. Зайдя в детскую, Вика увидела обитые вышитым шёлком стены, украшенные позументом оконные и дверные гардины, заглушающие шаги, алое сукно на полу. Камер-фрейлина Виктория второй год жила в царском дворце, но такой изысканной роскоши ещё не видела.

— Гламурненько! — похвалила Вика комнату Иоанна Антоновича.

— Растрелли и Каравак наблюдали за работой, — раздался голос Анны Леопольдовны. Она неслышно вошла и стала подле окна.

Имена архитектора Растрелли и живописца Каравака Вике Чучухиной ни о чём не говорили, но она одобрительно кивнула:

— Классно дизайнеры поработали, с выдумкой.

Анна Леопольдовна светло улыбнулась и взяла на руки сына. Виктория залюбовалась этой картиной — наполненная утренним солнцем комната и красавица мать с голубоглазым малышом — как же хороши они была этим утром!