Сон в ночь Таммуза

«Скорлупа» – это понятие из каббалистической книги «Зоар», обозначающее внешние одежды, покрытия, под которыми скрывается истинная сущность духа и Божественного мира. «Скорлупа»

– это мирское, «другая сторона» мира – по-арамейски «ситра ахра», в отличие от божественного, заключенного в душе человека. Понятие это не давало ей покоя, каждый раз удивляя заново Габриэля. Ее пребывание в приютском доме, отчужденность и боязнь людей, особенно толпы, выработало в ней особое, что ли, умение, жить в своей «скорлупе», внешне старательно копируя поведение других, умело мимикрируя вовне. В это понятие входила и ее боязнь ливня, к примеру, уже несущего признаки потопа, когда разверзаются хляби небесные. С похолоданием и появлением плотной облачности она надевала поверх пальто плащ и носила на всякий случай зонтик. Открывая каждый раз двери подвала или у себя дома, она вынюхивала трепещущими ноздрями своего носика изменяющуюся, как ей казалось, атмосферу, предвещающую похолодание, а то и потоп.

– В приютском доме я даже обрела цвет скорлупы, – говорила она, и неясно было, что несет в себе эта скорлупа – доброе или злое. Она каждый раз поражала Габриэля. После того, как он дал ей право читать всё, что написано в его синем блокноте, она однажды в испуге с силой захлопнула его, и он увидел ее подрагивающие плечи. Слезы текли из ее глаз. Он пытался понять, что случилось, приподнял ее лицо. Она указала на какую-то запись, которая не имела никакого отношения к происходящему сегодня, и он чувствовал себя, как человек, швырнувший камень в старого ворона, карканье которого вывело его из себя, а попавший в малого птенца, одиноко застрявшего в гнезде. Запись эта была сделана еще до того, как Орита познакомила его с Беллой, после чтения претенциозных эссе одной знаменитости, старого греховника, воистину каркающего ворона, который вывел его из себя. Содержание этих эссе было еще хуже, чем их внешняя форма, стиль письма. И Габриэль записал: «Внешнюю оболочку, скорлупу, я расколол, а внутренности бросил свиньям», подчеркнув последнее слово. Он помнил, что псы разборчивы в пище, в то время, как свиньи съедают всё.

– Ты бросил меня свиньям, – сказала она. Вообще, всё, написанное в блокноте, она соотносила с собой. И никакие его объяснения, клятвы, что это вообще не относится к ним и их отношениям, не помогали. Он боялась написанного, как свидетельства, которое может быть позднее обнаружено, и внешний мир расколет скорлупу, в которой она скрывается. И только после того, как увидела, что он ранен до глубины души самой ее мыслью, что он собирается ее швырнуть свиньям, она успокоилась и зашептала ему на ухо, обдавая своим чистым, горячим дыханием: «моя скорлупа защищает не только меня, но и тебя». В голосе ее слышались нотки, говорящие о грозящей им мировой опасности, и она как бы внесла в его душу некую защиту, прикрыв ладонью его рот, чтобы не задавал вопросы, могущие разрушить внесенный ею в него иммунитет, саму квинтэссенцию ее души.

Одна из сущностей «скорлупы» обнаружилась спустя два дня, когда «здоровяк Песах» был вызван в Петах-Тикву к дяде в связи с каким-то запутанным делом по наследству и оставил жену управлять делами кафе.

В один из вечеров, с наступлением сумерек, она вышла из душевой, вытираясь полотенцем, в соседнюю комнату, обернула этим полотенцем голову, зажгла свечи и прочла благословение и только тут вспомнила, что это время зажигания субботних свечей. Лишенную оболочки одежды, ее защищала лишь оболочка чистой, гладкой, бархатной, пахнущей персиками кожи, и отсвет язычков свечей высвечивал кончики сосков ее груди неким заповеданным светом, словно бы вздымающим ее ввысь, с необычной легкостью, куда-то за тяжкую пелену облаков. Она сбросила полотенце с головы, расстелила его на полу, начала топтать его, восклицая: «Вот мы и поймали скорлупу нижнего мира. Мы на одном из семи высших небес. Туда не доходит владычество этой скорлупы». Габриэль бросил сомнительный взгляд на растоптанное полотенце, более похожее на смятую тряпку, а не на расколотую скорлупу:

– А где же она владычествует?

Лукавая улыбка осветила ее лицо:

– Нет у нее владычества ни в каком месте в мире.

Он присел на полотенце и попытался посадить ее рядом. Но она уклонилась и с важным видом уселась в кресло, заложив ногу на ногу.

– И вообще, что ты имел в виду?

– Именно то, что ты имела в виду.

– Именно что?

– Именно скорлупу.

– Скорлупа это не именно, и даже не приблизительно. Есть кожура лимона, дающая цвет, запах, вкус лимона, и есть кожура лука, и зеленая шкура, покрывающая красную мякоть, как у арбуза. Есть скорлупа добрая и недобрая. Есть оболочки, лишенные запаха и вкуса. Но есть и другие виды скорлупы…

– Ну, а ты, например, представляешь какую скорлупу – добрую или недобрую? – сказал Габриэль и тут же пожалел о сказанном. Но лицо ее вовсе не омрачилось, а даже засветилось.