Сон великого хана. Последние дни Перми Великой

— О, высочайший хан! — воскликнул новгородец, поднимая глаза к небу. — Дерзнёт ли червяк ничтожный утруждать уши твои слушанием лжи заведомой? Николи того не бывало, чтоб последний из последних рабов твоих осмелился тебя обманывать!..

Тимур махнул рукой, и Рогач смолк. Раздумье выразилось на лице великого хана. Окружающие его жёны хранили благоговейное молчание. Никто не шевелился, не произносил ни слова, потупив глаза в землю. Наконец Тимур провёл рукою по лбу и строго поглядел на новгородца.

— Не изменник ты, стало быть, а враг московского князя? А враги друг другу худо сделать желают. И ты оговариваешь передо мною московского князя... и я понимаю тебя. Не говори ничего о том, как поносил меня юноша безумный; довольно того, что он не чтит меня, славу мою затмить похваляется. Наказание ему будет ужасное. Ни один город на Руси не избегнет разорения и разрушения! На Москву выступлю я завтра... Ты знаешь, человек, пути прямые на Москву?

Глаза Рогача блеснули радостью.

— Самый прямой путь отсюда на Москву — через Рязань-город, где сидит старый князь Олег, друг и свойственник московского князя. И Олег тоже словами непотребными тебя поносил... А дорогу прямую я знаю, с радостью твоим победоносным воинствам укажу...

"Припомнишь меня, лютое княжище рязанское! — подумал новгородец злобно, сообщив о прямом пути на Москву через Рязань, хотя от берегов Дона на Москву можно было пройти гораздо прямее. — Отольются кошке мышкины слёзки. Хоть и околица через Рязань выйдет, а поведу басурман на Рязань, да и всё тут!.."

— А каков город Москва? — спросил Тамерлан, зажмуривая глаза от истомы.

— О, Москва — город богатый весьма! Без числа в нём храмов каменных, а на каждом храме крыша позолоченная. Маковки на крышах как жар горят: усыпаны они камнями самоцветными, а решётки вокруг храмов серебряные, кованые, точно хитрый узор извиваются. А войдёшь в храмы — очи слепит: злато, серебро, жемчуг, бирюза, прочие другие вещи светятся-переливаются, на солнышке поблескивают на все лады. А двор княжий точно ясный день: воздвигнут он из камня белого, что из заморской страны привезён; нигде ни соринки, ни задоринки; покрыт он листами серебряными, позолоченными, а на верхушках теремов высоких коньки вырезные понаставлены, сияют бирюзой да яхонтами. А окошки все большие, величавые, а в рамах слюда вставлена — и цены этой слюды нет, ибо она на разный цвет и сквозь неё всё видно яснёхонько. А в кладовых княжиих казны столько пособрано, что и сметы нет! В одном подвале, кажись, злата до тыщи пуд навалено, в другом — камни самоцветные во ста бочонках стоят, в третьем — жемчугом хоть гору вали, а серебра не считали и сочесть не могут: таково-то его много-премного! А потом, сукон немецких, парчи, бартаху, алтабасу, шёлку антиохийского да азийского, ковров персидских, драгих шкурок пушных и прочего добра подобного — о них же Господь Бог ведает! А кроме сего, у других князей да бояр да торговых людей во всех городах и весях земли Русской изрядная утварь есть, и злато, и серебро, и камни самоцветные, — отовсюду пособрано ими и в укладку положено! Богатство на Руси несказанное, особливо на Рязанщине да на Московщине! А дружины у князей слабые, куда им тебе супротивничать, хан пресветлый! Пойдёшь ты на град Москву, и всё перед тобой падёт во прах, как солома под серпом жнеца, и озолотишь ты себя и воинство своё...

— Довольно, — перебил Тимур Рогача, наслушавшись его речей. — Не прельщают меня богатства русские, но Русь покорить я хочу. И Русь покорена будет. Не остановят меня ни рати супротивные, ни зима грядущая. Не то преодолевал я, а с Русью ли мне не управиться?.. Ты, русский, прямым путём нас поведёшь. Но помни, за истину слов своих головой ты отвечаешь!

— О, пресветлый хан!.. — начал было Рогач, но Тамерлан нетерпеливо махнул рукой, и князь Бартом с такой силой дёрнул новгородца за плечо, что тот кувырком вылетел за ковёр, отделяющий женскую половину шатра от помещения придворных служителей.

"Толкуй там, что не прельщают тебя богатства русские! — думал предатель, укладываясь спать в войлочной палатке, куда его привёл Бартом. — На злато-серебро ты падок, поганец! Ну, и иди на Москву!.. Посмотрим, как ты запляшешь тогда, князь-государь Василий свет Дмитриевич! Это не в Сытове с красными девицами потешаться!.."

XIV

Великий, прославленный завоеватель хан Тимур никогда не отменял своих распоряжений.

Отдав приказание о продолжении похода на Русь, он как будто успокоился и даже развеселился, хотя в тайниках своей души не переставал чувствовать некоторую долю тревоги. Не приходит ли конец его могуществу и славе? Почему такая мысль запала ему в голову, этого он сам объяснить не мог. Русь — не такая страна, где можно было ожидать всяких случайностей; воинское счастье никогда не изменяло ему, а тем более на Руси не изменит, где царит разногласие между князьями-владетелями. А тайный голос упорно твердит ему, что, если пойдёт он на Русь, счастье отвернётся от него!