Сон великого хана. Последние дни Перми Великой

Сведения об удобнейшем пути, таким образом, добыты не были, но в среде ратников нашлось много людей, проходивших с князьями Руно и Звенцем через Великую Пермь в 1468 году, при возвращении с набега на черемисскую землю. Они доложили начальникам о том, что помнят кое-какие места, посещённые ими при названном походе, ознаменованном удачными стычками с казанцами и подвластными им народцами. На Каме они могли бы указать начало пешеходной тропы к пермским городкам, являвшимся целью похода князя Пёстрого.

— А ладно, — промолвил большой воевода, выслушав уверения ратников. — Погляжу я, что выйдет из вас. А только не позабыли ли вы места здешние, как я их позабыл, не бывавши здесь?..

Пёстрый любил пошутить, обращаясь со своими подчинёнными, но его видимое сомнение в памяти самодельных проводников-ратников оправдалось впоследствии: пришлось много дней поколесить по лесам в поисках настоящей дороги, которую так и не могли найти вплоть до приближения к реке Низьве.

По Чёрной московское войско сплыло в Каму, там вышло на берег и целые десять суток пробиралось по лесам и болотам, замащивая трясины жердями и брёвнами, по которым свободно проходили и люди, и лошади. Воины, вызвавшиеся указывать дорогу, смущённо молчали, потерявшись в страшных чащобах, окружающих их со всех сторон. "Языка" поймать не удавалось, хотя часто ратники разведочных партий видели перед собой низкорослых всклокоченных людей, испуганно шмыгавших между деревьями, откуда их нельзя было достать. Однако, по соображениям одного учёного монаха, бывшего при Пёстром в числе пятерых духовных лиц, посланных митрополитом Филиппом, москвитяне двигались по верному направлению, а именно к реке Колве, считавшейся сердцем пермского края.

И вот перед глазами грозных пришельцев стали открываться небольшие расчищенные места, уставленные маленькими лачужками, покинутыми разбежавшимися жителями. Ратники заметно ободрились. Начальники приняли весёлый вид, радуясь, что приближались к заветной цели, так долго не дававшейся им в руки. Несомненно, Колва была неподалёку, о чём следовало разузнать теми или другими способами. И вдруг, к удивлению москвитян, в стан их явился худой, измождённый человек, высокого роста, широкоплечий, с болезненным блеском чёрных глаз, глубоко запавших в свои орбиты. На вопрос "Кто он такой", человек этот отвечал по-русски:

— Племени русского я. Из Новгорода Великого я прибыл сюда к землякам своим, кои в Малом Новгороде живут. Такой городок здесь есть, может, слыхали о нём?

— Как же, слыхали кое-что. Говорят, новгородцев тут много живёт?

— Около полсотни наберётся, пожалуй... А я к вам по делу пришёл. Ведите меня к воеводе вашему. Ему я всё обскажу.

Новгородца отвели к Пёстрому, отдыхавшему в своём походном шатре. Пёстрый оглядел новгородца с ног до головы и спросил:

— Какое же дело твоё, добрый молодец? Говори всё без опаски, люблю я правду слушать...

— Хочу я помочь вам пермян покорять, укажу вам дорогу к городам ихним...

— Чего ж ради помогаешь ты нам? Неспроста же к нам ты качнулся?

— Обидели меня сотоварищи, из Малого Новгорода прогнали. Подрался я, вишь, со старостой Коротким, скулу ему набок повернул. А он на вече жалиться стал, понавёл туману на всех, просто хоть четвертуй меня за дела неподобные, о коих и я слыхом не слыхивал. А крикуны вечевые даже обрадовались, не любили, вишь, меня за слова язвительные... ну, и присудили на вече: выдворить меня из Малого Новгорода на все четыре стороны... яко татя какого непотребного...

— А ты и захотел им за то отплатить, а? — усмехнулся боярин и укоризненно покачал головой.

Незнакомец горячо воскликнул:

— Человек бо я есть, воевода славный! А человек завсегда человек... возгорелось сердце моё на обидчиков... Потому как три недели с лишним по лесам я скитался, всякою дрянью питался, ни часу покою не знал! А пермячишки эти проклятые как зверя меня травили... Ну, и не могу я обиды стерпеть, покажу вам дорогу к городкам пермянским... и всё как есть обскажу, ежели позволишь ты речь мне держать...

— Говори, я слушаю тебя, — наклонил голову Пёстрый и, брезгливо поморщившись, приготовился внимать новгородцу, который не нравился ему тем, что в отместку за обиду, нанесённую ему вечем Малого Новгорода, не задумался предать свою новую родину.

Новгородец, которого звали Иваном Шувалом, подробно рассказал ему о современном положении Перми Великой, об укреплении пермских городков, наполненных тысячами защитников, о прибытии в Покчу партии повольников с боярчонком Арбузьевым во главе, вступивших в союз с местными князьями, порешившими биться с Москвою на жизнь и на смерть, что было подтверждено у них клятвою. Затем Шувал сообщил о том, что вера православная среди пермян только на ниточке держится, ибо все к Войпелю поганому вертаться замышляют, даже князья туда же глядят... Вообще, положение было серьёзное, обещающее большие трудности, особенно при том условии, если пермяне оказались бы храбрыми людьми, исполненными твёрдой решимости сопротивляться русским до последней крайности.