Сон веселого солдата (СИ)

Карабкаясь по старому корявому дереву, быстро достиг кроны. Расположившись спиной к железной крыше дома, чуть ниже печной трубы, обхватив руками и ногами ствол, примостился на горизонтальной ветке. (Хотя кровлю, втихаря от родителей, я уже давным-давно обследовал). Три акации нашего двора были лазанные-перелазанные мной по миллиону раз. Даже ночью, в кромешной тьме, точно знал, за что зацепиться и на что опереться. Сидеть в дозоре, когда ты видишь всё, а тебя - никто, мне здорово нравилось. Особый восторг вызывал со скрипом раскачивающийся под натиском порывов ветра старый ствол, словно мачта попавшего в шторм парусника.

Осмотрев с высоты утопающую в зелени огородную делянку и не заметив подозрительного, занял выжидательную позицию.

"Рано или поздно всё равно появится. Да и безветрие мне в подмогу, картофельная ботва и вытянувшаяся кукуруза стоят не шелохнувшись".

Внизу, по левую руку, сначала что-то зашумело, затем возмущённо закудахтало, и из-за угла дома, минуя печь, выскочила белая курица. Вытянув вверх и вперёд коричневый клюв, бегунья мёртвой хваткой удерживала болтавшегося в нём мясистого червяка. Вероятно, выбрасывая из-под себя корявыми лапами землю, разгребла мягкую почву и обнаружила то, что искала.

Две рябые преследовательницы, издавая боевой клич, потешно и неуклюже переваливались из стороны в сторону и увлечённо держали погоню. Уж очень им хотелось сообразить на троих. Обладательница счастливой находки, вероятно, по этому поводу думала иначе. Захваченный скачками куриный эскадрон, нарезав полукруг по двору и напрочь забыв об окружающем мире, миновал подвал и мой наблюдательный пункт, оставил за собой взбаламученную пыль и, уйдя на второй круг, скрылся за домом...

Кинув взгляд через низкий, мазанный глиной соседский сарай с дровами, внимательно осмотрел смешанный кубанский лес, густо разросшийся в низовье реки. За волнистой темно-зелёной лентой в лёгкой дымке лежали ставропольские возвышенности. До боли в глазах всматривался в знакомый отрезок дороги, где в хорошую погоду, играя солнечными зайчиками на стёклах, блестели автомобили, медленно двигающиеся на Татарский подъём по трассе Невинномысск-Ставрополь.

Справа виднелась самая высокая точка равнинной части России - гора Стрижамент. Совсем недавно на тракторёнке мы ездили туда всей семьёй. Жаль, что отсюда не были доступны зрению высоченные, в три обхвата, деревья и нагромождение обрушившихся камней у подножья горы, напоминающих то ли руины древнего замка, то ли поле битвы, усеянное костями сказочных чудищ-гигантов. Медленно пробежался взглядом по давно изученной ярко-зеленой бровке ставропольской горы, уходящей в голубое небо, с темнеющими по верху полосками леса. С этого места было видно так много больших и малых удаляющихся гор, что они казались застывшими волнами сплошного каменистого моря.

Вдруг острый глаз дозорного приметил заволновавшийся на меже бурьян. Затем закачался потемневший от времени плетень, и вскоре показалось серое живое пятно.

"Ё-моё! Пропавший промышлял в соседском огороде. Надо побыстрее спасать его от нависшей трёпки...".

Неприятно шкрябая шершавым стволом дерева по телу, продолжая мысленный монолог, устремился вниз.

"Вообще-то, он правильно делает, и я его прекрасно понимаю. Своё съесть еще успеется. Да и чужое отчего-то вкуснее...".

Вскоре, схватив за мягкий загривок почувствовавшего свою вину и покорно семенящего лохматыми ногами барашку, выпроводил его из запретной зоны. Не забыв при этом свободной рукой на ходу выхватить прямо с грядки упругий душистый огурец. Прикрыв калитку в огород, вытирая колючий завтрак о белую майку, отправился к поросячьему домику.

Приподняв деревянную крышку кормушки, заглянул в сашок. На свежей жёлтой соломе, вытянув копытца, лежал розовый хрюн.

Правый дальний угол свинарника выделялся обугленно-тёмным пятном. Оставленный след сразу напомнил о нешуточной детской забаве со спичками.

Недавно выстроенный и временно пустующий деревянный домик очень притягивал детвору своею миниатюрностью. Словно предназначался для маленьких человечиков вроде нас с братаном. Окна отсутствовали, внутри царил полумрак, это и вынудило нас принести парафиновую свечку для полного комфорта. Такая имелась на случай отключения электричества в каждом уважающем себя жилище.

Покрутившись на веранде у керосиновый лампы, решив, что если разобьем тонкое стекло, нахлобучки точно не миновать, пошушукались и решили свистнуть спички и остаток толстой свечи. Стараясь не греметь заветным коробком, пряча под майкой пожелтевший огарок и строя беззаботный вид, тихо улизнули из дома. Вскоре на душистом сене, в старой стеклянной рюмке, горел бездымный пламенный язычок. Укрывшись от взрослого бескрайнего мира, сгрудившись на слегка покалывающей подстилке, мы всматривались в играющий огонёк. Живой лепесточек, зацепившись за почерневший фитилёк, отражаясь в сияющих восторгом глазах, словно в маленьких зеркальцах, магнетизировал детские взгляды. Уютную тишину нарушало лишь размеренное двойное сопение и слегка потрескивающий источник света.