Соната дьявола: Малая французская проза XVIII–XX веков в переводах А. Андрес

Вы спрашиваете меня о шевалье. Он в Перигоре, со здоровьем у него там, как всегда, довольно скверно. Он уверяет, что причин для беспокойства нет. Ко мне он относится нежнее, чем когда-либо, и письма пишет такие же, как те, что я давала вам читать в карете незадолго до вашего отъезда. Когда бы я посмела, я послала бы вам с них копии, но слишком уж он меня в них хвалит; однако они так превосходно написаны, что если не знать, о ком в них идет речь, поистине могут привести в восхищение. Никаких парижских новостей я не знаю, сюда они ко мне не доходят, живу здесь словно на краю света — работаю на винограднике, тку пряжу, из которой буду шить себе рубашки, охочусь на птиц. Получила несколько писем от госпожи Найт. Она пишет, что в замужестве своем счастлива и, с тех пор как они поженились, живет в Баттерси; а вот господин Болингброк^{25}, сдается мне, не слишком доволен. Не иначе как на милорда нашло умопомрачение, что он так выдал замуж свою дочь. Вы бы поступили разумнее. Надобно было предоставить вам действовать по вашему усмотрению и ни на чем не настаивать. Прощайте, сударыня, не лишайте меня и впредь вашего расположения.

ПИСЬМО VI

Из Парижа, 1727

Я получила письмо, которым вы были так добры почтить меня; не нахожу слов, чтобы выразить, какое оно доставило мне удовольствие. Ваши письма я показываю одному только человеку, который относится к ним с живым интересом и, читая их, испытывает то же наслаждение, что и я. Благосклонность особы, подобной вам, столь же лестна для него, как и для меня, и он разделяет со мною все тревоги по поводу состояния ваших дел. Вы первая, о ком он выразил сожаление в связи с этим проклятым сокращением пожизненных рент^{26}. То, что не я одна являюсь жертвой сего печального обстоятельства, отнюдь не служит мне утешением, — нет ничего горестнее, чем видеть в несчастье друзей своих. Клянусь, я легко примирилась бы с собственной участью, когда бы эта перемена не коснулась и вас. Моя поездка в Пон-де-Вель в самом деле состоится и будет длиться долее, чем предполагалось. Но в каких бы стесненных обстоятельствах я ни оказалась, вас-то я навещу непременно, и это будет одним из счастливейших событий моей жизни. А если бы мне случилось выйти замуж, то я и в брачный контракт внесла бы статью о своем праве беспрепятственно ездить в Женеву, когда и на сколько мне заблагорассудится.

Госпожа де Тансен^{27} по-прежнему больна, но я очень боюсь, как бы почтенная ее сестрица не преставилась раньше. Она со дня на день становится все более прижимистой. Чувствую я себя не слишком хорошо, все худею. А ведь здоровье — главное наше достояние; оно позволяет нам выносить тяготы жизни. Горести действуют на него пагубно, как это явствует из вашего примера, и не делают нас богаче. Впрочем, в бедности нет ничего постыдного, когда она есть следствие добродетельной жизни и превратностей судьбы. С каждым днем мне становится все яснее, что нет ничего превыше добродетели как на сей земле, так и в мире ином. Сама я, на свое несчастье, не всегда могла похвалиться благонравием, но я преклоняюсь перед людьми добродетельными, я восхищаюсь ими, и лишь горячему желанию быть к ним причастной обязана я всякого рода лестными отзывами о себе; сострадание, с коим все относятся ко мне, позволяет мне чувствовать себя не столь уж несчастной. Мне теперь останется не более двух тысяч франков, и я уже примирилась с тем, что придется отказаться от вещиц, доставлявших мне более всего удовольствия. Украшения и бриллианты мои проданы, но ведь вы, сударыня, вы уже давно отрешились от всего этого. У вас куда больше, чем у иных, всяких причин для огорчения, и вы более иных достойны жалости, но вас должно утешать сознание, что вам не в чем себя упрекнуть — вы исполнены добродетели, вы любимы и почитаемы, а значит, у вас и больше друзей. Берегите их, сударыня, и берегите свое здоровье — то и другое суть сокровища неподдельные.