Соната для Пина и Бара

Он честно пытался поверить, что Бар свалится с неба прямиком на палубу. Но ему помешал кот. Люди зазевались, и кот проник в каюту этаким махровым привидением. Спрятался под кроватью, а когда все ушли, вылез, потягиваясь и зевая. У него была серая короткая шерсть, и лежала она какими-то странными завитками, как если бы над котом тщательно поработали парикмахеры. Звали его Мраком — и было за что. Он любил извозиться в саже, а потом забраться в камбуз и набезобразничать там. Бедняга кок! Он уже давно мечтал сварить из Мрака суп.

— Мрр-мяу, — сказал Мрак, потершись боком о полированную деку Пина. — Ты не против, если я поточу об тебя когти?

«А почему бы тебе, приятель, не поточить когти, к примеру, вон об ту половицу?» — услужливо предложил Пин.

— Половицы скрипучие-мяу, — капризно заметил кот. — К тому же, они сделаны из грубого дерева. Можно засадить занозу. А ты гла-а-аденький.

Казалось, Пин сдался.

«Ну, точи, коль уж приспичило, — вздохнул он. — Только не обессудь, если я тебя случайно придавлю».

— Придавишь-мяу? — опешил кот. Он явственно представил себе, как на него обрушивается трехсоткилограммовая громадина, и ему совсем это не понравилось.

«Видишь ли, дело в том, что я безумно боюсь щекотки, — соврал Пин. Если бы при переправе в мир Людей у него сохранилось лицо, то оно бы сейчас ухмылялось. — Как только об меня начинают точить когти, я начинаю трястись — нет-нет, да и придавлю кого-нибудь. Троих котов уже на тот свет отправил».

— Ну и дела, — пробормотал Мрак. Он выгнул спину дугой, зашипел, после чего спешно ретировался из каюты через открытый люк.

Вечером та же девушка вновь пела свою обнадеживающую песню, и Пин получал такое удовольствие, что мог бы, наверное, вспорхнуть сейчас, как птичка, и улететь в закатные дали. В нем всё более крепло убеждение, что эту девушку в стране Афимерод приняли бы с распростертыми объятиями.

Глава 10, в которой…

…Бара крадут на виду у всего честного народа.

Берег Северной Америки пестрел флагами, оглашался звонкими криками и гремел наспех сколоченным духовым оркестром. Чьи-то мужья и жены, отцы и матери, братья и сестры возвращались из дальнего и трудного плавания.

— Такое хорошее пианино, — говорила девушка, гладя Пина по крышке. — Куда его доставят? По какому адресу?

— К миссис Томпсон, — ответил кто-то. — Это на Мэдисон Авеню.

— Как бы рад был такому подарку мой отец, — со вздохом сказала та. — Он чахнет от беспросветной тоски. А врачи, все как один, заявляют, что ему уже не помочь. Но я-то верю…

«Веришь? — неожиданно для себя спросил Пин. Действительно, а отчего бы не отблагодарить ее? Ведь на пароходе она скрашивала долгие часы его одиночества. — Если веришь, не сдавайся. Прояви характер!»

«Выкрасть тебя, что ли? — подумала девушка в ответ. — Но я тебя даже не подниму».

«Не надо красть. Зачем тебе дана речь? Одними жалобами да причитаниями дел не поправишь. Я тебя научу. Просто слушай и повторяй…»

Они с Пином на пару урезонили всех, кого только можно было урезонить. Заговорили зубы грузчикам, обвели вокруг пальца ответственных за доставку. И в тот знаменательный день, вместо роскошной усадьбы миссис Томпсон, Пина отвезли в захудалый домишко на окраине города — к Мастеру по изготовлению музыкальных инструментов. Потому что отцом девушки был именно он, Мастер из Мастеров. Но Мастер отчаявшийся, утративший всякую надежду на этот мир. Мир Людей, считал он, непоправимо испорчен и катится в тартарары.

— А я не хочу катиться вместе с ним! — бывало, по-детски вскрикивал он и ударял кулаком по столу. Если бы не его упадочное настроение, он бы еще был хоть куда. Ему совсем недавно перевалило за шестьдесят, и старичком он был довольно крепким. Только вот ворчал больше положенного. Нечего мне, говорит, здесь делать. Пора, говорит, на тот свет. На какой именно «тот свет», он не уточнял, но дочь его боялась, что Мастер рано или поздно наложит на себя руки.

Попав в каморку к этому ворчуну, Пин сразу смекнул, что к чему. Мастеру просто-напросто негде было развернуться. Ему не хватало свежего воздуха, свежих ощущений и свежего взгляда на жизнь.

«У нас в стране, — шепнул Мастеру Пин, — подобного добра навалом. Я имею в виду свежий воздух и свежие ощущения».

Оказалось, Мастер точно так же, как и девушка, понимал Пина с полумысли.

— Где, — спросил он, не задумываясь, — где находится твоя страна?

Вот он, вопрос на засыпку. Клавикорд Пизанский ни словом не обмолвился о возвращении. А застрять в мире Людей Пин не пожелал бы даже злющему Треугольнику.

Мастер между тем пригорюнился.

— Так ты не знаешь… — проронил он. — Или это всё мои старческие бредни? Насочинял чепухи и поверил в нее. Так недолго и с катушек съехать.

Пин был с ним не согласен. Много кто выдумывает разные истории и верит в выдумку так, как если бы она была правдой. Но таким «сочинителям» еще далеко до умопомешательства.

— Полагаешь? — оживился Мастер, услыхав мысли Пина. — Значит, я всё-таки не спятил и мы действительно понимаем друг друга?

«Ясное дело!» — подтвердил Пин.