Сонбаньён-ян

— Да, уж. Течёт тут у вас капитально. Вот смотри, — достаёт из сумки, стоящей возле стола, ноутбук и втыкает в него флэшку. Запускает и поворачивает экраном ко мне.

Смотрю на свои произведения. Качество звучания вызывает раздражение, хотя изображение приличное. Я уже давно привык совсем к другому звуку, а видеокамеры, наверное, новые. Правильно я подумал, что не стоит играть свеженаписанные вещи. Теперь вот и играю только старые произведения и те, ноты которых мне подсовывает моя учительница Кён Хи. Как ни странно, удаётся играть с листа. Естественно, разок перед этим прочитав для ознакомления. Преподавательница в восторге.

— Теперь, скорее всего, уведут, — морщусь я, закончив просмотр.

— А вот и нет! — довольно лыбящийся Чжу, достаёт из сумки прозрачную папку и какой–то пакет. — Это сертификаты на твои произведения, а это пакет, запечатанный нотариусом, в котором находится флэшка с записью. Я успел первый!

— Ну, ты молодец, — хвалю я его. — Как это ты так быстро сообразил?

— Ну, дык. Не лаптем щи хлебаем, — мурлыкает Чжу Вон, как кот, объевшийся сметаны. — Я как увидел, сразу понял что нужно срочно бежать регистрировать.

Просматриваю сертификаты. Всё оформлено правильно и что интересно, на меня. Удивительно.

— Спасибо. Я в первый раз, за последние, почти четыре месяца дорвалась до музыкальных инструментов и про всё забыла. Про тюрьму, про камеры. А почему ты не оформил на себя? Ведь была такая возможность? — интересуюсь я.

— Была, но я играю честно, — в упор смотрит на меня. — Я всё–таки надеюсь открыть совместно с тобой музыкальное агентство. На паритетных началах. Сейчас тщательно изучаю всё, что касается работы и готовлю, как ты когда–то меня просила, бизнес план. До окончания службы у меня ещё есть время.

— Агентство это конечно хорошо, но ты помнишь, что мне запретили работать в Корее и я вынуждена буду уехать. Причём в страну, где совершеннолетие наступает хотя бы с девятнадцати лет. Больше не хочу быть игрушкой в чужих руках, — становлюсь я серьёзным. — А это, многие страны Европы, Россия, Бразилия и тому подобные. Я, в данный момент, рассматриваю Францию и Россию.

— А почему Россия? — удивляется парень.

— А она мне ближе по духу, как мне кажется, но и Франция тоже интересна. Нужно пожить и там и там. Изучить музыкальные рынки. Ты тоже имей в виду, что совместно со мной ты в Корее, скорее всего, работать не сможешь. Только в других странах. Так что русский тоже учи.

— Дааа, озадачила, — тянет он. — С этой стороны я пакости не ожидал. На самом деле, я приехал по другому поводу. Агентство это так, на будущее. Тут такое дело. Мы с Ён Э, собираем подписи за твоё освобождение. За девять дней собрали девяносто шесть тысяч. Необходимо собрать триста, но после того, как объявили, что твой дядя герой, сбор пошёл быстро и, возможно, времени потребуется меньше.

— А что требуется от меня? — перебиваю я его.

— Тебе нужно будет написать прошение о помиловании, — морщится он. — Иначе сбор подписей пойдёт насмарку.

— Ты понимаешь, что написав это прошение, я признаю себя виновной? — настроение начинает портиться. — А после этого мне придётся, в лучшем случае, идти в ассенизаторы. Нормальной работы в Корее для меня не будет. Устроиться смогу только за рубежом. В этом случае, вообще, без вариантов.

— Прямо сейчас ничего подписывать не нужно. Мы с твоей мамой, в прошлую субботу, ездили к адвокату и он с ней заключил договор, на оказание тебе юридической помощи. Разве его у тебя не было? — немного удивлён Чжу Вон.

— Адвокат уже был у меня. Два раза. На двадцать второе января назначен суд по апелляции. В Высшем Военном суде. Он сказал, что шансы очень большие. Ко мне, он должен прийти ещё раз двадцать первого, накануне суда. Будем обговаривать свои действия в суде, — отвечаю на вопрос.

— Ну, вот и хорошо. Я думал, суд будет позже. Тогда мы продолжим собирать подписи и оставим это как запасной вариант. Прошение можно подписать в любой момент, — успокаивает он меня. — Пусть будет другая страна. Везде можно жить. Тебе здесь не место. Так или иначе, любыми способами будем добиваться освобождения.

— Хорошо. Оставим как запасной, — грустно вздыхаю. — Можно воспользоваться твоим интернетом? Вроде бы на твоём ноуте значок горит.

— Пользуйся. Мне ни кто не запрещал.

Утыкаюсь в компьютер и первым делом отправляю на почту Сун Ок благодарность за полученную передачу. Коротко сообщаю, что у меня всё хорошо.

Захожу на свою страницу в ФАН и вау, как любит говорить Кю Ри. У меня подписчиков стало почти на сотню тысяч больше, чем было, когда я смотрел страницу последний раз. Из сообщений понимаю, что вал подписчиков пошёл из–за реабилитации дяди, драки в столовой и больше всего, после последних четырёх композиций. Хвалят меня и мой голос. Желают быстрого освобождения и успехов, как говорится, в труде и обороне. Очень меня всё это удивило. Думал все подписчики уже разбежались. Оказывается, есть в Корее нормальные люди, не боящиеся, хотя бы в интернете, пойти поперёк общественному мнению. Чжу Вон смотрит на меня и молчит.