Сонет Серебряного века. Том 2

Заветные часы уединенья!
Ваш каждый миг лелею, как зерно;
Во тьме души да прорастет оно
Таинственным побегом вдохновенья.
В былые дни страданье и вино
Воспламеняли сердце. Ты одно
Живишь меня теперь – уединенье.

С мечтою – жизнь, с молчаньем —

песнопенье
Связало ты, как прочное звено.
Незыблемо с тобой сопряжено
Судьбы моей грядущее решенье.
И если мне погибнуть суждено —
Про моряка, упавшего на дно,
Ты песенку мне спой – уединенье!

1915

Шурочке

по приятному случаю дня ее рождения (Подражание Петрарке)

Ах, Шурочка! Амурчикова мама
Уж тридцать лет завидует, дитя,
Тебе во всем. Но сносишь ты шутя
То, что для всех иных прелестниц – драма.

Коль счастлив твой избранник!.. И хотя

Уж минул век Фисбеи и Пирама,
Все мирного блаженства панорама
Слепит мой взор, пленяя и цветя.

Се – вас пою! Являйте нам примеры

Изящества, достойного Харит,
Взаимных ласк и неизменной веры...

Так! Клевета дней ваших не мрачит,

Нет Зависти, сокрылися Химеры —
И песнию венчает вас Пиит.

Доброжелательный Виршеписец.

1917-1918

Про себя

I

Нет, есть во мне прекрасное, но стыдно
Его назвать перед самим собой,
Перед людьми ж – подавно: с их обидной
Душа не примирится похвалой.

И вот – живу, чудесный образ мой

Скрыв под личиной низкой и ехидной...
Взгляни, мой друг: по травке золотой
Ползет паук с отметкой крестовидной.

Пред ним ребенок спрячется за мать,

И ты сама спешишь его согнать
Рукой брезгливой с шейки розоватой.

И он бежит от гнева твоего,

Стыдясь себя, не ведая того,
Что значит знак его спины мохнатой.

1918

II

Нет, ты не прав, я не собой пленен.
Что доброго в наемнике усталом?
Своим чудесным, божеским началом,
Смотря в себя, я сладко потрясен.

Когда в стихах, в отображеньи малом,

Мне подлинный мои образ обнажен,
Все кажется, что я стою, склонен,
В вечерний час над водяным зерцалом,

И чтоб мою к себе приблизить высь,

Гляжу я вглубь, где звезды занялись.
Упав туда, спокойно угасает

Нечистый взор моих земных очей,

Но пламенно оттуда проступает
Венок из звезд над головой моей.

1919

К. Липскерову

Киш-миш! Киш-миш! Жемчужина востока!
Перед тобой ничто – рахат-лукум
Как много грез, как много смутных дум
Рождаешь ты... Ты сладостен, как око

У отрока, что ищет наобум

Убежища от зноя – у потока.
Киш-миш! Киш-миш! Поклоннику пророка
С тобой не страшен яростный самум.

Главу покрыв попоною верблюда,

Чеканное в песок он ставит блюдо,
И ест, и ест, пока шумят над ним

Летучие пески пустыни знойной, —

И, съев все блюдо, мудрый и спокойный,
Он снова вдоль бредет путем своим.

1918-1920

* * *