Сонька. Конец легенды

— Пять фугасов, семь бомб, четыре револьвера марки «Браунинг» и две винтовки.

— Кого из убитых удалось опознать?

— Убиты двое. Их удалось опознать. — Иван Иванович открыл папку. — Это, прежде всего, глава организации Губский Ефим Львович, находящийся в розыске, а также представитель Центрального комитета эсеров Портнов Борис Семенович, также находящийся в розыске.

Князь повернулся к Гришину:

— Кажется, сегодня вы допрашивали одного из террористов?

— А когда же о дамах, господа?! — воскликнул Дымов, и все рассмеялись.

— Дамы сейчас будут, — пообещал Гришин. — Да, я допрашивал. Но не террориста, ваше высокородие. Допрашиваемый является всего лишь хозяином магазина, в котором располагалась конспиративная квартира.

— Он сдавал помещение внаем?

— Так точно.

— Странно, — удивился Потапов. — Человек укрывает преступников, и при этом не является террористом. Кто же он в таком случае?

— Согласно букве закона — свидетель.

— И как давно вы эту букву чтите?

— С того самого дня, когда впервые переступил порог следственного управления, Георгий Петрович! — огрызнулся Гришин.

— Господа! — остановил их Ибрагим Казбекович. И снова обратился к Гришину: — Все-таки какую-то информацию от допрашиваемого вам удалось получить?

— Безусловно. Хозяин магазина назвал некоторые имена, которые должны заинтересовать следствие. Я предоставлю вам список.

— Они эсеры?

— Скорее сочувствующие. Особенно если судить по фамилиям.

— То есть деньги?

— Деньги, связи, а подчас даже непосредственное участие в акциях.

— Назовите сочувствующих.

Егор Никитич пожал плечами, с ухмылкой произнес:

— К примеру, граф Константин Кудеяров.

— О графе нам известно давно, — произнес жандармский следователь.

— Если известно, почему не провели работу, не задержали? — спросил князь.

— Во-первых, фамилия… Любое посягательство на его свободу вызвало бы самую бурную реакцию в обществе. А во-вторых, не было серьезных оснований. Ждали чего-то экстраординарного.

— Вот и дождались.

— Хотелось бы узнать, кого еще назвал хозяин магазина, — полюбопытствовал Потапов.

— Барона Красинского.

— Тоже у нас на примете, — снова заявил Дымов.

— Я у вас еще не на примете? — язвительно спросил Гришин.

— Пока нет, но в нашей жизни все возможно. Как говорится, поживем увидим.

— Благодарю за перспективу, Иван Иванович.

Икрамов сделал пометки на листке, посмотрел на Гришина:

— Если не ошибаюсь, барон — заядлый театрал?

— Совершенно верно, — кивнул тот. — Он часто посещает театры, но предпочтение отдает прежде всего оперетте.

— У него там пассия?

— Такой информации не имею.

— Мы как-то совсем ушли от женщин, — подал голос Миронов. — Может, все-таки развяжете интригу, Егор Никитич?

— Попытаюсь, — ответил тот. — Допрашиваемый обозначил одну девицу, входившую в круг революционеров.

— Кто же она?

— Некая Ирина. Как предполагает хозяин магазина, она в организации выполняла роль чистильщицы.

— То есть? — поднял брови Икрамов.

— Подчищала ряды организации, ваше высокородие. Убирала неблагонадежных и отработанных.

— Так, может, она как раз и убрала неблагонадежных и отработанных?

— Я как раз и склоняюсь к этому, — кивнул следователь. — Особенно если вспомнить расстрел эсера Беловольского по пути из Крестов. В нем также принимала участие некая девица… Возможно, та самая Ирина. Завтра же мною будет дано предписание на поиск указанной особы.

— Портрет ее составлен?

— Да, с помощью хозяина магазина.

Князь помолчал, усваивая услышанное, взглянул снова в листок с пометками.

— Барона Красинского взять под плотное наблюдение. Графа Кудеярова…

— Константина Кудеярова, — уточнил Потапов. — Не следует путать с Петром.

— Константина Кудеярова в ближайшие дни доставить в управление и провести следственно-дознавательные действия. — Икрамов опустился в кресло, обвел взглядом присутствующих. — Теперь вторая новость… На Сахалине совершен очередной побег.

— Ну, это уже не новость, а добрая традиция, — хохотнул Дымов. — Было бы даже странно, если оттуда кто-то не бежал.

— Это, господа, не просто побег, а побег в чем-то уникальный. Сбежал бывший начальник поселка каторжан.

От такой информации Миронов даже негромко присвистнул.

— Кто ж его, бедолагу, довел до такого?

— Нашелся такой человек.

— А фамилию бежавшего можно узнать? — нетерпеливо спросил жандармский следователь. — На моей памяти ничего подобного еще не случалось.

— Поручик Гончаров Никита Глебович.

В кабинете повисла тишина, после чего Потапов неуверенно произнес:

— Сын Глеба Павловича Гончарова? Как такое могло случиться?

Икрамов усмехнулся:

— Любовь. Влюбился в каторжанку… — здесь князь сделал паузу. — В дочку Соньки Золотой Ручки. Помог им бежать, затем последовал их примеру.

— Поймать мерзавца, выпороть и лет на десять опять на Сахалин! — с искренним возмущением воскликнул Миронов.

— Простите, ваше высокородие, — спокойным тоном обратился к князю Гришин, — а о самой Соньке и ее семейке какие-нибудь сообщения поступали?

— Да, поступали, — ответил тот. — И это еще одна новость, о которой я хотел вам доложить. Они уже в Одессе. Их видели ваши филеры, Мирон Яковлевич.

— И не задержали? — возмутился тот.