Сонька. Конец легенды

— Все наши сбережения! Маменька запрещала брать с собой сумочку, я же не послушалась! И вот расплата!

В это время на трапе показалась Сонька, увидела плачущую дочку и стоявшего рядом банкира, быстро направилась к ним.

— Что случилось, Ангелина? Тебя кто-то обидел?

— Маменька, простите. Простите меня… — Миха уткнулась ей в плечо. — Пропали все наши деньги.

— Какие деньги?.. Как пропали?

— Вместе с сумочкой!.. Господин пытался остановить меня, я споткнулась, и она улетела за борт.

Воровка вопросительно посмотрела на банкира:

— Вы можете мне толком разъяснить, что произошло?

— Ваша дочь не удержалась на ногах, и ее сумочка упала в море.

Мать повернулась к дочке, лицо ее стало бледным от возмущения.

— Дрянь… Ты понимаешь, что наделала?

— Но я не виновата, маменька… Я случайно.

— Но это были все наши деньги!

— Что теперь я могу сделать? — принялась рыдать еще сильнее Михелина. — Ну, убейте меня! Или тоже бросьте в море!

— Минуточку, — вмешался Крук. — Сколько денег было в сумочке.

— Много, — коротко бросила Сонька.

— Сколько?

— Много!.. Все наши сбережения!

— Конкретную сумму можете назвать?

Женщина с иронией посмотрела на него:

— Вы намерены компенсировать утрату?

— Назовите сумму.

— Знаете, господин… забыла, как вас…

— Юрий Петрович Крук.

— Ваши вопросы, господин Крук, неуместны. У людей проблема, а вы с шутками.

— А если я действительно хочу вам помочь!

Воровка окинула его снисходительным взглядом, коротко бросила:

— Денег — двести тысяч. И золота примерно на столько же.

От такой суммы банкир даже поперхнулся.

— Сколько?

— Хотя вы и Ворон, но я не попка, чтобы повторять десять раз.

В другом конце палубы показался старший помощник капитана, издали наблюдающий за происходящим.

— Спасибо, Юрий Петрович, — вмешалась Михелина, вытирая глаза. — Вы поистине добрый и порядочный господин, но вряд ли вам стоит заниматься чужими проблемами. — Помолчала и, с трудом сдержав слезы, добавила: — Мы сами решим, как жить дальше.

— При себе у меня есть пятьдесят тысяч, — сказал Крук. — Я их отдам вам сразу по прибытии в Одессу.

— То есть мы должны будем молиться и надеяться, чтобы вы не передумали до Одессы? — усмехнулась Сонька.

— Не передумаю, — ответил тот. — Я слишком привязан к вашей дочери, сударыня.

— Знаете, Ворон… — брезгливо скривила губы воровка. — То, что вы хотите подачкой привязать Ангелину, мне противно. Я не торгую дочерью, сударь.

Сонька дернулась уходить, дочка остановила ее.

— Мамочка, вы напрасно видите в этом господине только дурное. Он действительно желает помочь нам. Другое дело, что мы не можем принять его милость.

— Почему не можете? — спросил банкир.

— Хотя бы потому, что отныне вы по-прежнему остаетесь банкиром, мы же в одночасье превратились в людей, лишившихся заработанного состояния. То есть в нищих…

— Ладно, хватит жаловаться, — оборвала ее Сонька. — Пошли порадуем папеньку… Посмотрим, как он отреагирует на происшествие.

— Простите, — попросил Крук. — Побудьте здесь буквально несколько минут, и я принесу вам деньги.

Он решительно развернулся и зашагал по палубе.

Мать и дочка перемигнулись.

К ним подошел старпом, поклонился:

— Что случилось, сударыни?

— Ничего особенного, — пожала плечами Сонька. — Любезничали с банкиром.

— По какой причине глаза мокрые? — посмотрел Ильичев на Михелину.

— По причине господина банкира, — усмехнулась та.

— Он чем-то вас обидел?

— Наоборот, растрогал.

— На него это не похоже, — усмехнулся Сергей Сергеевич. — Хотя, по моим наблюдениям, он в вас, мадемуазель, влюбился.

— Через сколько дней мы будем в Одессе? — прервала его Сонька.

— Планируем через неделю.

— Мы выгрузимся с пассажирами?

— Нет, вы выгрузитесь ночью, за несколько миль до порта. Посадим вас в шлюпку, а до берега вы доберетесь на веслах сами.

Князя Андрея в жандармское управление пригласили к двум часам пополудни. Принимал его заместитель начальника Управления по политическому сыску генерал Чистов, высокий, желчный, блеклый. В кабинете также находился старший следователь Иван Иванович Дымов.

Оказавшись в таких стенах. Ямской волновался, что было сразу же замечено опытным Чистовым.

— Не волнуйтесь, князь, — произнес он, листая какие-то бумаги, — беседа у нас будет предельно лояльная, а может, даже и дружественная.

Андрей сел поудобнее, поправив протез, взглянул на пристава, усмехнулся:

— Посмотрим.

— Давайте посмотрим, — согласился генерал и протянул ему две фотографии. — Вам знакома сия особа?

Князь бегло взглянул на них, кивнул:

— Да, это госпожа Бессмертная.

Чистов показал еще два снимка.

Эти снимки Андрей подержал в руках подольше, вернул на стол, с некоторой запинкой ответил:

— Да… Кажется, это Сонька Золотая Ручка и ее дочь.

— А почему столь неуверенно?

— Я их помню несколько другими.

— Вполне возможно, ваше превосходительство, — подал голос из угла Дымов. — После последней встречи князя с дамами прошло более пяти лет. Я не ошибаюсь, Андрей Антонович?

— Возможно. Вам виднее.

— Но вы ведь действительно были знакомы со всеми тремя? — Чистов внимательно изучал допрашиваемого сквозь линзы очков. — А с одной из них у вас едва ли не случился роман!