Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров

Та отрицательно покачала головой и осталась стоять на прежнем месте.

— А где пани Елена?

— Пани Елена? — переспросила хозяйка. — Пани Елены больше нет… Она умерла.

— Когда?

— Полгода тому.

— Болела?

— Нет. Сразу. Сердце… — Пани Мария коротко вздохнула, улыбнулась девочке. — Теперь мы с Таббой вдвоем. — Неожиданно спросила ее: — Знаешь, кто это?

Табба молчала.

— Это твоя настоящая мама. Зовут ее Соня. Я тебе рассказывала, помнишь?

Девочка продолжала молчать.

— Подойди к ней, — попросила пани Мария. — Маме будет приятно.

— Правда, подойди, — улыбнулась Сонька и снова протянула медведя. — Это тебе подарок.

Табба обошла гостью стороной, села рядом с пани Марией и обняла ее за плечи.

— Я не знаю вас, — произнесла тихо. — У меня одна мама — мама Мария.

Сонька хотела что-то возразить, но лишь развела руками, на что хозяйка виновато усмехнулась:

— Просто Таббочка никогда вас не видела, поэтому такая реакция, — и легонько подтолкнула девочку: — Ступай к себе, нам нужно поговорить.

— Не хочу. Хочу послушать.

— Это, детка, будут взрослые разговоры. Иди.

— Я хочу послушать эту женщину!

Лицо пани Марии стало серьезным.

— Ты получишь такую возможность, но вначале дай нам поговорить.

Девочка резко встала и быстро покинула кухню.

— Характер, — заметила Сонька.

— Подозреваю, ваш. — Пани Мария внимательно посмотрела на воровку. — Вы очень изменились, Соня.

— Постарела?

— Нет, не то. В вас будто поселилась усталость.

— Да, наверно. Наверно, так и есть.

— Я читала о вас. Много читала. Это был какой-то сплошной бульвар. Вначале я не поверила, что речь идет именно о вас.

— А пани Елена?

— Она по этой причине и умерла. Простите…

— Ей было стыдно?

— Больно. Она ведь очень вас любила. Как родную дочь.

Сонька помолчала, тихо проговорила:

— Мне жаль. Очень жаль, — посмотрела в ту сторону, куда ушла дочь. — Табба что-нибудь знает?

— О вас? Нет, ничего не знает. Просто Елена говорила ей не раз, что где-то у нее есть мама. То есть вы. А насчет воровства — об этом девочка не знает.

— Но она почему-то ненавидит меня.

— Ненавидит? — удивилась пани. — Для ненависти она еще не созрела. Она, думаю, презирает вас.

— За что?

— Ну, представьте, что у вас где-то есть мать, которую вы никогда не видели и не знали. И вдруг эта мать как ни в чем не бывало является, да еще с игрушкой в руках. Как бы вы на это реагировали?

— Не знаю… Наверно, так же.

— Поэтому поймите девочку и простите.

— Лишь бы она меня простила.

Женщины помолчали.

— Что мне сейчас делать?

— С девочкой?

— Да, с дочкой.

Пани Мария тепло улыбнулась:

— Поживете здесь, привыкните друг к другу, и, думаю, все наладится. Вы надолго приехали?

— Не знаю. Я ведь бежала.

— Бежали? — не поняла пани Мария. — Откуда?

— С каторги.

— Боже, — всплеснула руками женщина. — Я совершенно забыла. Вас ведь осудили, кажется, на восемь лет?

— Да. На каторжные работы. Но я не выдержала там.

Хозяйка подняла на нее серьезный взгляд.

— Вы должны уйти отсюда.

— Почему?

— Почему? Вы уверены, что за вами нет слежки?

— Уверена. У меня документы на другое имя.

— Это ничего не значит. Не приведи Господи, сюда ворвется полиция, представьте, что будет с ребенком!

— Вы предлагаете мне прямо сейчас уйти?

— Нет, не сейчас. Но жить здесь вы определенно не сможете.

Сонька поставила медвежонка на пол, поднялась.

— Я бы хотела все-таки поговорить с дочкой.

Пани тоже встала.

— О чем?

— Я ее мать.

Пани Мария подумала, потом согласно кивнула.

— Конечно, поговорите. Но помните, девочка не готова к сильным стрессам. Она все еще не может отойти после смерти Елены.

* * *

Когда Сонька вошла в комнату дочери, та сидела за пианино, учила какой-то этюд. Увидев гостью, она отложила нотную тетрадь.

— Вы ко мне?

— К тебе, дочь.

Она присела на край постели, протянула руку, чтобы погладить девочку по голове.

Та увернулась.

— Не надо. Я не люблю.

— Ты бы хотела, чтоб я осталась здесь?

— Здесь? — переспросила Табба. — Зачем?

— Как зачем? Буду жить с тобой, с пани Марией.

Девочка пожала плечами.

— Не знаю.

— По-моему, ты меня боишься.

— Нет, — усмехнулась девочка. — Я учу этюд, и вы мне мешаете.

— Можешь что-нибудь сыграть?

— Сыграть? — Ребенок подумал, положил какие-то ноты перед собой, и ее пальчики забегали по клавишам.

Играла Табба довольно сносно, пьеска тоже была простой. Когда дочь закончила этюд, Сонька поднялась:

— Можно я сыграю?

Та с откровенным скепсисом уступила место, встав за спиной гостьи.

Воровка бегло прошлась по клавишам, припоминая какую-то вещь, и вдруг заиграла легко, изящно, почти профессионально.

В детской появилась пани Мария, с откровенным удивлением и уважением стала слушать игру Соньки. Табба стояла у окна, откинув назад голову и закрыв глаза. Наконец гостья закончила играть и несколько смущенно посмотрела на дочь и хозяйку:

— Давно не играла. Отвыкла.

— Знаете, прекрасно, — возразила пани Мария. — Я даже не ожидала.

Дочка подошла к Соньке, тихо спросила:

— Вы правда моя мама?

— Конечно.

— А где вы были все это время?

— Где я была? — переспросила воровка, бросив быстрый взгляд на пани. — Как-нибудь я постараюсь тебе объяснить. Сейчас просто не ко времени.